После замечания про внутренности все оборотни покосились на него с разной степенью неодобрения. И если Оскар наградил напарника колючим взглядом, то Валери пыталась его казнить глазами.
Белладонна была не в курсе, но, видимо, потроха – больной мозоль у оборотней.
– Не без этого, – согласился капитан и прежде, чем кто-либо успел открыть от возмущения рот, сухо добавил: – Но важнее – Воспитатель переключился на другой вид. Последние два трупа, что нашли в окрестностях Фланда, оказались телами оборотней. Поэтому расследование окончательно зашло в тупик.
Новые фотографии превосходили изощрённой жестокостью ужасы предыдущих.
Воспитатель будто бы окончательно вошёл во вкус. И ему стало недостаточно для удовлетворения своих нездоровых потребностей того, что он ранее вытворял с человеческими телами. От молодой женщины, типичнейшего для оборотней крупного и мясистого телосложения, осталась лишь полая оболочка. Мужчина выглядел чуть лучше, но убийца вскрыл тому черепную коробку и старательно выскоблил её изнутри до идеальной белизны кости.
То, как убийца глумился над останками жертв, даже для детективов с многолетним стажем выходило за профессиональные рамки. На их лицах отражалась борьба с самими разными эмоциями: жалость мешалась со злостью и выливалась в мрачную решимость найти псевдоправедника любой ценой. Но всё же был и тот, кто оставался безучастным, продолжая внимательно изучать снимки. Аллена едва ли трогали чужие смерти, как бы чудовищно те ни выглядели.
Белладонна же, наконец, полностью осознала, насколько её новая работа отличалась от прежней. Здесь никто не попросит доказать в суде неверность супруга, как одну из причин, что привела вампирскую семью к финансовым трудностям. Даже не потребуют доказать невменяемость молодого вампира, случайно убившего человека в ночном клубе в разгаре наркотического кутежа.
И быстро выслужиться у неё тоже не выйдет. Она застряла в особом отделе на года…
– Вот же больной ублюдок, – прорычала на ирашском Валери. До того низким, почти вибрирующим голосом, что от неожиданности Белладонна дёрнулась в сторону. С какой-то перепуганной заторможенностью повернулась и встретилась с удивлёнными глазами, полными невыплаканных слёз.
– Не бойся, вампирша, не на тебя рычу, – усмехнулась она и смущённо шмыгнула носом. Нюни распустила совсем как маленькая. Беззаботно похлопала красотку по плечу, наблюдая за тем, как вскидывается и изгибается бровь на её точёном личике, и поспешила объяснить: – Я расстроился из-за Воспитатель. Всё хорошо! Нет стоятъ бояться!
– О небесный пёс, почему ты так ужасно говоришь на саларунском, – горестно вздохнул Рикки, – и на что я потратил больше семи лет.
Она угрюмо посмотрела на брата, чувствуя, как от разливающегося по груди гнева испаряются слёзы на глазах. Вечно он её секреты разбалтывает. Вовсе не обязательно всем знать, как ей нелегко даётся изучение иностранного языка. Тем более начальнику, который выделил всего один месяц на исправление проблемы.
– Семь лет? – удивился капитан, кашлянул и строго произнёс: – Впрочем, быть во всём мастером невозможно. Мне детектив Грос поведал о результатах вашей первой тренировки.
А старший детектив, словно только и ждал, когда про него вспомнят. Передал Вэл уже знакомый ей синхронный переводчик и потянулся за толстой папкой, что продолжала лежать перед начальником.
