– Так, что тут у нас, – пробормотал старичок с белоснежной бородой, опустив на пол толстый саквояж с зелёным крестом. – Давайте, посмотрим, молодой человек, какой у вас там перелом.
Он поднёс ладони к его ноющему бедру и прикрыл глаза. От рук стало исходить слабое голубоватое мерцание, разглядеть которое в солнечный день было нереально. Даже сейчас его почти перебивал жёлтый свет, исходящий от тусклой лампочки, встроенной в потолок салона микроавтобуса.
– Смещения не вижу, что уже хорошо. Но есть трещина и ушиб мягких тканей.
– Не поняла, – пробурчала Вэл, сверля их по очереди недовольным взглядом, словно не могла определиться, кому больше не доверяла, а потом остановилась на Марселе и рыкнула: – Ты притворялся, что ли?!
– Я не симулировал! Нога болит так, как будто там десять переломов!.. И вообще, я не просил тебя на руках меня сюда нести…
– Трещина – это и есть перелом, – примирительно произнёс целитель.
– Тогда так бы и сказали! – она тут же переключилась на него. – Зачем путаете?!
– Извините, – растерянно пробормотал он, явно не ожидая столкнуться с такой неадекватной реакцией. С непривычки и правда сложно не впечатлиться.
– Извиняю, – смущённо проворчала Вэл и, сложив руки под грудью, из-за усиленных тренировок значительно потерявшую в объёмах, отвернулась и встала к ним спиной.
– Я немного обезболю место ушиба, но полноценное лечение вам окажут в больнице – тут работы минимум на пару часов. Помимо того, что я не располагаю временем, моя специализация ориентирована на диагностику и доврачебное консультирование, а не на решение случаев из травматологии. Для полного выздоровления вам потребуется две недели. Если вы будете придерживаться диеты – от недели до полторы. Вам всё ясно, голубчик?
– Да, – он приподнял голову, чтобы посмотреть на напарницу, продолжающую стоять к ним вполоборота.
Хоть васильковые глаза и были устремлены в сторону снующих по площади остатков людей и оборотней, но эмоции выдавали, что она внимательно слушала каждое слово целителя и старательно переводила его на родной язык. Можно было бы подумать, что Вэл искренне переживала за него. Но суровая реальность заключалась в том, что её беспокоил вопрос их сотрудничества. Без напарника их никуда толком не выпускали – необходимость строгой работы в паре прописана в уставе. А поскольку Марсель как минимум на неделю выведен из строя, напарнице эту неделю тоже не дадут ездить на вызовы.
И почему, после всего того, что она с ним делала во время течки, в ней не осталось ни намёка на прежнее желание? Заразила его безумием и спокойненько самоисцелилась.
Марсель тяжело вздохнул и уронил голову на плоский подголовник каталки.
Его в компании с ещё двумя покалеченными гвардейцами отвезли на машине скорой помощи в больницу. А там он попал в неласковые руки замученного травматолога, по виду не спавшего несколько суток. Сращивал кость он быстро, эффективно, но до искр из глаз больно. Марсель еле вытерпел, чтобы не заскулить. И всё из-за маячившей неподалёку напарницы, внимательно отслеживающей, что и как с ним делали.
– Ты как? – спросила она, сев на стульчик возле его койки. – Выглядишь не очень.
– Повторяешься, – устало фыркнул он, нога горела в месте, над которым поработал травматолог. Теперь осталось дождаться анестезиолога, что дарует ему драгоценный покой и отправит их домой. – Хотел бы я, чтобы на мне всё так же быстро заживало, как и на тебе.
