– Я всё ещё без сознания! У меня галлюцинации! – попыталась убедить себя и успокоиться, но серокожий тип наклонился почти вплотную, повёл плоским широким носом и просипел:
– Увы, нет!
Он слишком близко. Я ощущала его дыхание кожей. А ещё понимала, что от него исходит рыбный запах. Всего пару раз в жизни ела клонированную рыбу, что вырастили на станции из сохранённых генных материалов, но специфический запах запомнила.
– Датчики показывают: ты боишься меня! – самодовольно подытожил Диа-ару.
Папа учил меня быть сильной, никогда не показывать страх, поэтому первым делом я попыталась солгать:
– Нет… – и поняла, что с датчиками это бессмысленно. – То есть, д-да! У нас на Терузе нет косможителей. Таких, как вы, я никогда не видела.
– Посмотрела? Теперь следует взять анализы, – не успела испугаться, моей щеки коснулся влажный, прохладный язык верийца...
Мой шок настолько огромен, что я застыла, не веря в происходящее.
Если бы не странный запах верийца, его экзотическая внешность, не пронизывающий меня страх, я бы влепила серой наглой морде пощёчину. Очень уже сбор анализов похож на попытки Олсена соблазнить меня. Однако бить чужака на его же крейсере – несусветная глупость, после которой меня стопроцентно вернут на Терузу своим летом, выпнув в холодный космос под зад.
– А-а… Вы уверены, что они берутся так? – поинтересовалась осторожно.
– Они берутся по-разному, – прошипел серокожий, однако от меня отстранился. И вовремя, потому что входные створки разъехались. В просторное, ослепительно-белое помещение вошли двое.
В идеальных синих костюмах, с яркими пуговицами и голографическими нашивками, но тоже инопланетяне, только с кожей голубого цвета и тонкими перламутровыми чешуйками на лбах и скулах.
С ума сойти!
– Что с ней? – троица без обиняков обсуждала меня, иногда смеривая косыми взглядами.
«Эти домой не вернут, – я окончательно лишилась иллюзий. – Надо срочно проситься в наём. Но как? Стоит заикнуться – сразу поймут, что сидела я на контейнере неспроста... Что же делать?»
– Несанкционированный резидент представляет опасность для всех нас. Я за то, чтобы избавиться, – неприязненно прострекотал самый низенький из двух пришедших и демонстративно отступил от меня.
– Следует учитывать, что, несмотря на ограниченность разума, особь – редкий экземпляр. Её можно поместить в криокамеру и выставить на обозрение. Никакого риска и выгодное привлечение внимания пассажиров, – предложил второй, кажется, капитан крейсера. Он тоже не питал ко мне симпатии, однако не такой подозрительный и противный, как помощник, жаждущий избавиться от «несанкционированного резидента».
«Меня в криокамеру?!» – в страхе «плюнув» на гордость, я попыталась объяснить, что могу быть полезной, будучи не только куском льда.
– У меня полное вакцинирование по системе FI, – пролепетала с надеждой, заглядывая в чёрные, немигающие глаза верийца. – Я не заразная!
– Она нас понимает?! – чешуйчатые переполошились, насупили короткие носы и вперились сердитыми мутно-синими глазками в фера Диа-ару, вальяжно опиравшегося плечом на борт моей камеры.
– Я вживил ей нанолингво, – флегматично пояснил серокожий, ни капельки не стушевавшись, будто он тут главный, а не они. На что помощник командира «Райского уголка» взвился:
– Только этого не хвато-ало! – от волнения его живот запульсировал. Даже плотная ткань служебного костюма не скрывала истеричных судорог. Ещё и голос стал булькающим. – Пустые тро-аты на скудо-аумную особь! Это убыток! Пусть отра-убатывает!
