В доме нет камер, это я точно знаю. Случайно услышала разговор Варламова с одним из охранников о том, что не вести видеонаблюдение в доме не безопасно. Но Евгений Сергеевич и слышать об этом не хотел, заботясь о неприкосновенности своей личной жизни. Так что камерами утыкано все только снаружи.
Немного волнуюсь. Иду так тихо, что сама не слышу собственных шагов. Пока еще не понимаю, зачем я это затеяла, но внутри все будто подсказывает, что двигаюсь я в правильном направлении. Хотя может, я просто путаю интуицию с любопытством?
Легонько толкаю попадающиеся на пути двери, и заглядываю внутрь. Большинство из них оборудованы под спальни, все с шикарными кроватями и мебелью, но как будто… нежилые.
Его спальню я узнаю сразу же. Темное помещение, серые стены с черным бархатным текстилем. Кажется, интерьер полностью отражает внутренний мир Варламова, минимализм такой же скупой, как его эмоциональный диапазон. Иногда мне кажется, что он и вовсе не способен на человеческие эмоции.
Прикрываю за собой дверь и прохожу внутрь. Кровать аккуратно застелена, на покрывале нет не единой складки, да и в целом в спальне царит безусловный порядок. Кажется, если я найду здесь хотя бы пылинку, случится конец света.
Закусываю губу и аккуратно присаживаюсь на краешек кровати. Озираюсь по сторонам. Зачем я сюда пришла? Что хочу найти?
Взгляд падает на тумбочку возле кровати, открываю ее. Внутри лежат очки в дорогой черной оправе и томик Гюго «Человек, который смеется». Изумленно поднимаю брови, в голове тут же вырисовывается отчетливый яркий образ, вот Варламов лежит на кровати, закинув ногу на ногу, нацепив очки на нос, и читает. Даже не знаю, какие ощущения испытываю от этого. До этой секунды я вообще не могла представить его лежащим на кровати, а тем более читающим. Гораздо правдоподобнее было думать, что он не спит вовсе, а бесконечно сидит в своем кабинете изучая какие-нибудь супер-важные бумаги.
«Кабинет» - простучало в голове, и я тут же положила книгу обратно в тумбу. Встала с кровати. Это последняя комната на этаже, а его кабинета я так и не увидела, но буквально пятой точкой чувствую, что он должен быть. Бросив взгляд на массивные двери шкафа в углу, я не смогла удержаться от желания вновь вдохнуть запах его парфюма. Наверняка он остался хотя бы на одной из рубашек.
Вот только одежды в шкафу не оказалось, и вовсе это не шкаф. Двери, которые я приняла за двери шкафа, оказались входом в отдельное помещение.
Ну просто Нарния какая-то – усмехнулась я про себя, и осторожно вошла внутрь.
А вот и кабинет. Многочисленные шкафы со стеклянными дверцами, уставленные томиками различной литературы, черный диван у двери, массивный дубовый стол в самом центре, кожаное кресло.
Прохожу и сажусь за стол. На нем лежат несколько черных папок, золотистая стильная ручка. Ничего из этого трогать я не должна, знаю. Но очень хочется. Открываю тумбы в столе, бумаги, бумаги, бумаги…
Большая подшитая папка с черными гравированными буквами: «КОВАЛЕВА МАРИЯ АНДРЕЕВНА».
Пальцы замирают. Что ж, либо это мой полный теска, либо я только что нашла досье на саму себя, и, судя по толщине папки, оно не совсем немаленькое...
10. Глава 9.
Раздумываю, открывать или нет. Но на бумагах моё имя, значит отчасти они принадлежат и мне? Верно?
Кладу их перед собой на стол, и, на всякий случай, еще раз оглядываюсь по сторонам. Свет я включать не стала, так что в кабинете темно, лишь свет яркой луны проникает через окно. Достаю телефон из заднего кармана джинсов и снимаю с блокировки, легкое освещение позволило лучше разглядеть бумаги.
