Двадцать лет назад
Она вошла в комнату, тихо закрыла за собой дверь. Думала, я не замечу, как дрожат её пальцы. Думала, не увижу, как покраснели её глаза.
Чёрт. Она всегда так делала. Пряталась. Уходила в себя. Но от меня-то куда спрячешься? Я знал её. Знал до мелочей. Её привычки, её слабости, её страхи.
– Артём… – её голос был тихий, срывался на полуслове. Она посмотрела на меня так, будто я мог её спасти.
И я сразу понял: что-то случилось. Она подошла ближе.
Пальцы теребили край юбки, ногти уже почти разодрали шов. Она села на диван напротив, уставилась в пол. Не сразу заговорила.
– Он что-то понял, – выдохнула она, глядя куда-то мимо.
Я напрягся.
– Кто?
– Вадим, – Оля подняла на меня взгляд. В её глазах был страх. Настоящий. Чёртов, липкий страх. – Он… Он смотрит на меня так, как будто знает. Как будто видит всё.
Я сжал кулак. Так сильно, что костяшки побелели.
– Что он сделал? – спросил я резко.
– Пока ничего, – она быстро замотала головой. Волосы растрепались, упали ей на лицо. – Но он другой. Слишком тихий. Слишком спокойный. И это… хуже, чем если бы он орал.
Она потёрла виски, как будто это могло снять напряжение. Но я видел: ей страшно. Она боялась его.
Меня это взбесило. Взбесило, что не дает влезть, не дает раздавить этого урода.
Я встал. Дыхание сбивалось. Злость внутри начинала подниматься волной. Этот Вадим. Этот сукин сын. Что он с ней делает?
– Почему ты до сих пор с ним? – бросил я, обернувшись к ней. Голос был резким, отрывистым. – Почему ты ещё не ушла, Оля?
Она подняла на меня глаза. Красные. Уставшие. Чёрт, она выглядела так, будто не спала неделю.
– Артём… – она начала, но я её перебил.
– Нет, Оля, не "Артём"! Ты должна быть со мной. Ты уже давно моя. Давно. Ты знаешь это. Так какого хуя ты всё ещё там?
Я подошёл к ней ближе. Наклонился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Она отвела взгляд, а я схватил её за подбородок и заставил посмотреть на меня.
– Смотри на меня, – резко сказал я. – Скажи мне, зачем ты это терпишь. Ты боишься его? Ты серьёзно боишься этого ублюдка? Так я все порешаю…только скажи мне «да».
Она оттолкнула мою руку. Впервые. Удивительно, как у неё хватило на это смелости.
– Ты не понимаешь, – выдохнула она. – Ты не понимаешь, Артём. Он может…
– Что? – я перебил её, а потом с сарказмом бросил: – Убить тебя? Да он трусливая мразь!
Оля вздрогнула. Я сразу пожалел о своих словах, но назад их уже не вернуть.
Молчание. Она сжалась. Я видел, как она закрылась. Она сидела, обхватив себя за плечи, будто пыталась защититься от чего-то, чего я не мог видеть.
– Ты не знаешь его, – сказала она наконец, глядя в пол. – Когда он молчит, это хуже, чем крики. Хуже, чем его удары. Он… Он будто копит что-то внутри.
Её голос дрожал. Она начала плакать. Тихо, почти незаметно. Слёзы стекали по её лицу, но она даже не вытирала их.
Я не выдержал. Наклонился к ней, взял её за плечи.
– Хватит, – сказал я. – Хватит. Слышишь? Ты больше не будешь так жить. Всё, Оля. Всё. Ты уходишь от него. Мудак…если он еще и бьет тебя я ему яйца выдеру.
Она посмотрела на меня. В её взгляде было что-то, что я ненавидел. Слабость. Эта чёртова слабость.
