«Сегодня начались военные действия между Германией и Польшей. Рано утром германские войска перешли в ряде мест польскую границу. Одновременно германские самолеты произвели налёты на польские города…»
Тем же вечером Англия и Франция выразили протест Германии по поводу вторжения в Польшу. Они пригрозили выполнить союзнические обязательства, «если германское правительство не готово… вернуть войска с польской территории». На Западе, отмечает английский военный историк и публицист Д. Кимхе, всё ещё «продолжали верить, хотя и гораздо меньше, что сильные слова и решительные жесты удержат Гитлера от развязывания войны»29…
Найдём в интернете номер «Правды» за тот день и на третьей полосе увидим заголовок – «Ликвидация остатков японско-маньчжурских войск в приграничной полосе». Отец не мог его пропустить. Позднее узнал: победа на Халхин-Голе наряду с подписанием советско-германского пакта о ненападении помогла СССР избежать худшего. В Японии разразился правительственный кризис, изменились её военные планы, иначе пришлось бы нашей стране в 1941-м воевать на два фронта.
3 сентября Великобритания и Франция объявили, что находятся в состоянии войны с Германией. Юноша недоумевал, как, наверно, и весь мир, почему два союзника Польши медлили столько времени. Позже ему стало известно: надеялись, как в 1938-м, умиротворить Гитлера. Ухватились за предложение Муссолини созвать 5 сентября участников Мюнхенского сговора, чтобы устранить «затруднения».
Но фюрер уже закусил удила.
Перечитывая в газетах боевые сводки, с которыми знакомился отец, поражаешься, как он, скоротечности событий. Положение польских войск почти сразу стало критическим. 6 сентября президнт и правительство Польши бежали в Люблин. Главнокомандующий Рыдз‑Смиглы 7-го перебрался в Брест, 10-го – во Владимир-Волынский, 13-го – в Млынов, вблизи Дубно, 15‑го – в Коломыю.
Правительство тоже, как заяц, петляло по стране: из Люблина в Кременец, оттуда 13‑го в Залещики, а 17-го, бросив остатки сражавшихся войск на произвол судьбы, присело у границы, готовясь перебраться в Румынию. Золотой запас Польши ещё 15-го отправился в румынский порт Констанцу, готовясь кочевать по свету.
Две недели Москва ждала, придут ли на помощь своему союзнику Великобритания и Франция, но те лишь имитировали военные действия.
Мог ли отец без улыбки читать в газете сводки информационных агентств Лондона и Парижа? То, что в ночь на 7 сентября поисковые группы французов пересекли границу, выдаётся за прорыв неприступной линии Зигфрида. 8-го трубят во все трубы о «невозможности перечислить уже занятые местности и позиции», 9-го – о «занятии важной складки местности», 11-го – об успешном продвижении «в одном месте»…
12 сентября французы, продвинувшись в общей сложности на 7–8 километров, остановились, а 3–4 октября убрались восвояси30.
Удивлялся подросток, и не только он, действиям англо-французской авиации. Вместо того чтобы бомбить военные объекты или линии коммуникаций, она совершала «рейды правды», рассыпая над германскими городами миллионы листовок – «Письмо к немецкому народу». На все пять лет войны мы, съязвил британский авиатор, обеспечили Европу туалетной бумагой31.
Двух недель хватило, чтобы Польша без помощи союзников потерпела крах.
По признанию высокопоставленного генерала Альфреда Йодля на Нюрнбергском трибунале, если немцы «ещё в 1939 г. не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными»
