– Даже не пытайся пронять меня, я не поведусь, – хмыкаю я, не отрывая взгляда от игрушки.
От этой комнаты и от тишины в квартире по спине проходит неприятный озноб, и я спешу захлопнуть дверь. Целый день маюсь, не зная, чем занять себя. Когда я был женат, то во время отпуска каждая минута была распланирована. Встречи с родственниками, отдых, торговые центры, рестораны. Света не любила сидеть дома, и я привык к такому ритму жизни несмотря на то, что часто мне хотелось просто остаться дома.
После развода же Ленка решила, что на правах младшей сестры должна вывести меня из депрессии, поэтому мне приходилось терпеть ее ежедневные визиты, борясь с желанием наорать на нее, выставить за порог квартиры и больше никогда никому не открывать дверь. Но когда она внезапно уехала учиться в другой город, я вдруг понял, насколько мне не хватает этой суматохи. Если бы не Ленка, не знаю, чем бы все закончилось. Возможно, я бы подружился с Коляном с первого этажа, который на рассвете бежал в «наливайку» рядом с домом, и тогда бы точно пропал для общества и загубил своё будущее.
Вечером я все же пытаюсь найти на карте, где находится это загадочное Семечкино, в котором прописана Ира. Оказывается, в трехстах километрах от столицы, и я прихожу к выводу, что проще съездить в больницу и разблокировать телефон с помощью отпечатка пальца, чем целый день провести за рулем. И не факт, что застану кого-то по адресу ее регистрации. В любом случае нужно сообщить о случившемся родственникам. Если они есть, конечно, потому что я весь день не выпускал из рук ее телефон в надежде, что ей кто-то да позвонит, но, похоже, за неё некому волноваться. Неделя же прошла.
На следующий день я мчу в сторону больницы прямо на рассвете. Правда, оказывается, что зря, потому что доктор появляется только к девяти утра. Сразу же узнает меня и проводит в палату к «жене».
Я не сразу решаюсь войти. Стою рядом с дверью, не понимая, чего вдруг испугался. Делаю несколько глубоких вдохов и хватаюсь за ручку.
В палате две кровати. Рыжие волосы сразу же бросаются в глаза, и я медленно подхожу к Ирине. Рядом с ней работает аппарат, копируя работу ее сердца. Из вены торчит катетер для капельницы, в носу – трубки. Она дышит тяжело, грудь медленно то поднимается, то опускается. Выглядит бледной, исхудавшей, выцветшей. От щекастой розовой девушки почти ничего не осталось, и к горлу поднимается горечь. Я видел ее всего один раз и успел запомнить совершенно другой. А сейчас передо мной словно другой человек. Не та девушка с цепким взглядом, которая так ловко орудовала лопаткой для блинчиков.
Какое-то время я просто стою над кроватью Иры, вглядываясь в бледность ее лица. Даже не знаю, зачем пришел сюда, хотя нет, знаю, собирался же разблокировать телефон, но осознание того, как в один миг может измениться вся твоя жизнь, выбивает из головы все мысли. Еще неделю назад Ира наверняка с нетерпением ждала появления сына, а сегодня даже неизвестно, выживет ли. Несмотря на то, что эта девушка для меня абсолютно чужой человек, мне жаль ее. По-настоящему. Потому что впереди у нее лишь безызвестность. Потому что понимаю ее как никто другой и никому не пожелал бы оказаться в такой ситуации.
Я не могу оторвать взгляд от ее тонкой кисти и длинных пальцев. Смотрю на них не моргая в надежде, что девушка пошевелит ими. Возможно, она просто спит? Почему бы и нет? Вздыхаю, прячу руки в карманы и отхожу к окну. Задумчиво гляжу на соседнее серое здание, совершенно забыв, где нахожусь. Я с трудом сдерживаю рвущееся наружу чертово благородие, хочется найти лучших докторов страны, услышать реальную ситуацию, сделать все, лишь бы девушка выжила. А еще устроить куда-то пацана.
