— У меня все реально, Варя.
Я с трудом сглатываю и зарываюсь лицом в ладони, а потом заставляю себя посмотреть на него и все же попытаться достучаться до его разума.
— Как бы мне не были нужны деньги, я вынуждена отказаться от них. Ваша жена сделала для меня слишком много… я не могу вставать у нее на пути. Ася тоже хочет, чтобы вы вернулись в семью, к маме и к ней. Я не могу мешать этому, это не правильно…
— А торговать своим телом правильно? — выпаливает осуждающим тоном и сжимает меня за талию так, что я со стоном выгибаюсь, снова попадая под прицел его яростных глаз, еще мгновение и я рассыплюсь пеплом. Особенно когда чувствую, как его жаркое дыхание становится тяжелее, но, скрепя зубами, он все же убирает от меня руки, упираясь ими по обе стороны от моей головы. — Или думаешь, если бы я хотел вернуть жену, ты бы мне помешала? — Мирон отворачивает голову, кивая в такт своим мыслям и нервно выпячивая нижнюю губу, прежде чем резко приближается к моему лицу. — Давай я сейчас сразу объясню тебе все по существу. И больше никто из нас не будет возвращаться к этой теме. Мне плевать на свою жену, Варя, и уже давно. Но вот Ася мне дорога и только поэтому я терплю Ольгу. Я люблю свою дочь, но плясать под их дудку не собираюсь. Всегда делал и буду делать то, что хочу. Мои желания для меня превыше всего и срать я хотел, что так не правильно! Даже если моим желанием стала глупая девчонка! И хватит мне выкать! Формальности мы давно нарушили, — раздраженно выпаливает Мирон и, переместив широченную ладонь мне на грудь, оттягивает пальцами мой сосок, напоминая, что я полностью обнажена перед этим зверем, доказывая, что мне нравится такое обращение.
А я позволяю ему и дальше истязать свою грудь жадными пальцами до первых стонов, которые не в силах больше сдерживать. Снова сдаюсь и презираю себя за то, что плавлюсь от этой мужской грубости. Принимаю ту реальность, о существовании которой раньше и не догадывалась. И не должна была.
Но сегодня я разрешаю разбиться моей последней надежде на что-то светлое, потому что в моей жизни все иначе. Я не принцесса, и розового замка с принцем в ней нет и не будет, потому что теперь я в плену огнедышащего дракона, что готов спалить дотла каждого, кто дотронется до меня.
— И чего же… ты хочешь? — несмело интересуюсь после короткой паузы.
— Умница, Варя. Вот это правильный вопрос. Я тебя хочу. Всю целиком. — Пальцами касается моих губ, проталкивая один прямо в рот, отчего у меня спирает дыхание.
С минуту я безнадежно дышу носом, замечая, как синюю радужку глаз Мирона поглощает тьма, и сама не знаю зачем, но касаюсь языком, провоцируя и себя утонуть в этой темноте. Чувствую лишь терпкий вкус его кожи, прежде чем он вытаскивает палец из моего рта и начинает размазывать влагу по губам и вокруг них. Развратно и грязно, из-за чего между ног нарастает болезненное напряжение. Слабая. Глупая. Грязная. Кому я такая нужна?
— Я не верю вам, — шепчу дрожащим голосом, отрицательно качая головой.
Усмехается как-то жутко, и заправляет мне влажные волосы за уши, а потом грубо обхватывает мое лицо жаркими ладонями.
— И правильно делаешь. — Выдыхает мне прямо в рот и прикусывает за нижнюю губу, одновременно запустив ладонь между моих ног, и будто со злостью проводит грубыми пальцами по складкам и сдавливает напряженный клитор. Снова и снова повторяет эти развратные фрикции, заставляя меня разбиваться яркими вскриками. И я проигрываю, когда невольно сама трусь об его руку, желая освободиться от неконтролируемого болезненного возбуждения. Пока не слышу его хриплый смешок, что сродни хлесткой пощечине, которая одним ударом выбивает все сладкое томление, превращая его в колючие иглы горькой обиды. — Ты всего лишь шлюха. Моя шлюха, — Мирон небрежно убирает от меня руку, а потом влажные пальцы оказываются на моих губах, как очередное унижение и забава бесчувственного мужчины.
