– Мне очень неловко за то, что между нами произошло, но ты должна меня понять…
– Ничего я вам не должна! – внезапно осмелела я. – Ваша дочь знает, чем вы занимаетесь с её подругами?
– Вот об этом я и хотел поговорить, Женечка. Ты права, извинений за моё импульсивное поведение недостаточно, поэтому мы поступим таким образом: я щедро отблагодарю тебя деньгами и возьму на работу, как и обещал. А ты, в свою очередь, забудешь об этом досадном недоразумении.
Разве такое можно забыть? Видимо, Егор Васильевич считает, что всё можно купить. Только что он едва меня не отымел за должность стриптизерши, а теперь предлагает мне деньги за молчание? Более испорченного и циничного человека я ещё не встречала, а он говорил это на полном серьёзе.
– Мне ничего от вас не нужно. Можно я домой поеду?
– Нет, не можно! Ты примешь мои извинения и поклянёшься, что Маша никогда не узнает о том, что произошло в этом кабинете!
– А то что? – с вызовом бросила я ему в лицо.
Голубые глаза, смотревшие на меня с толикой сожаления, мгновенно сузились и стали холодными, а лицо скрылось под непроницаемой маской. Я тут же пожалела о том, что посмела дерзить Егору Васильевичу.
– Я ведь и по-плохому могу, девочка! – пригрозил он. – И ты об этом знаешь не хуже меня.
– Хорошо, я ничего не скажу Маше, клянусь! – сдалась я, подняв ладонь для убедительности. – Довольны?
– Вполне! Но если обманешь, я тебя из-под земли достану, и тогда пеняй на себя! – Егор Васильевич поднялся на ноги и отступил на шаг. Дышать стало легче. Неужели сейчас меня отпустят, наконец? – Налички нет, я сделаю перевод по номеру телефона, – сообщил он, вытащив из внутреннего кармана пиджака свой мобильный.
– Не надо, Егор Васильевич, правда…
– Номер говори! – резко оборвал он меня.
Что за человек? Мне пришлось продиктовать номер своего телефона, лишь бы только он отстал от меня поскорее.
– Завтра тебе позвонит менеджер, и вы обсудите с ним график работы.
– Хорошо, – выдохнула я, соглашаясь на всё на свете.
Конечно же, я не собиралась работать у Романова. Я что, дура, что ли? После такого я надеялась, что вообще больше никогда его не увижу. Пусть выпустит меня отсюда, больше мне от него ничего не надо.
– Пап! – раздался голос подруги за дверью, и я забыла, как дышать. – У вас всё хорошо?
Сейчас она увидит меня заплаканную, в разорванной одежде и спросит, что случилось. И что мне ей отвечать?
Вот он момент, которого я боялся!
Сейчас Маша увидит свою помятую подружку, зарёванную, в рваной блузке и с засосом на шее, и я охренею оправдываться. Ну, не Женя же будет лапшу ей на уши вешать?
На девчонке и так лица не было, а теперь, когда в дверь начала ломиться Маша, она и вовсе в диван вросла. Господи, да она два слова связать не в состоянии, какие тут могут быть отмазки из её уст?
Нет, я не мог допустить, чтобы моя дочь увидела Женю в таком состоянии. Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать.
– Ни звука! – шикнул я на Женю и подошёл к двери. – Машунь, у нас всё прекрасно! – крикнул я дочери, гипнотизируя взглядом её подругу. – Мы почти закончили! Иди в столовую! Я скоро!
– Хорошо, пап! – откликнулась Маша, и я с облегчением вздохнул.
Нужно было избавиться от этой девицы как можно скорее. Я набрал своего водителя, которого уже отпустил на все четыре стороны, и приказал вернуться к моему дому, чтобы отвезти домой Женю.
– Мой водитель отвезёт тебя, – сообщил я девушке.
