— И поэтому она помогает им, чтобы они стали недоученными врачами, которые потом будут не лечить, а калечить людей?!
— Ну зачем так утрировать, — все так же спокойно произносит мой куратор. — Вы знаете, что такие просто сами собой отсеются, и это нормально, и то, что она помогала, еще ничего не значит.
И теперь я начинаю потихоньку все понимать. Но от осознания того, что на самом деле происходит, дыхание перехватывает, а ноги начинают дрожать. Что будет дальше?..
— Знаю, что это за помощь! — ректор опять хмуро смотрит на меня, так что мне хочется сжаться в комочек, спрятаться от этого взгляда.
— Я, конечно, не хотела говорить об этом, но да, такое происходит в нашем университете, — кивает Вика, еле сдерживая улыбку.
— Ну, слова двух студентов — это все равно не доказательство, — теперь голос Олега Станиславовича становится выше.
— А работа?! — Вика скрещивает руки на груди.
— Может, он сам написал, — пожимает плечами куратор. — Анна, пожалуйста, проясните ситуацию.
И теперь все три пары глаз смотрят на меня. И лишь одни по-доброму и с поддержкой. Во всех остальных я вижу только приговор.
— Я… я просто помогла одному из студентов, он… он попросил меня, — начинаю мямлить я. Почему, когда мне нужно почувствовать себя уверенной, моя уверенность куда-то улетучивается?
— И брали за это деньги? — ректор непоколебим, его, походу, мое заявление не убедило.
— Нет…
— Да, брала, я видела, могу даже расценки сказать, — не моргая заявляет Вика.
А это уже вранье чистой воды. Хочу сказать, что это все бред, но первым говорит мой куратор.
— Не нужно, — потом он поворачивается к ректору. — Герман Валерьянович, пожалуйста, подумайте, это лучшая студентка нашей группы и, не побоюсь этого слова, всей кафедры!
В другой раз я бы обязательно порадовалась таким словам, но сейчас они словно спасательный круг. Зачем я только взялась за это! Ведь я не хотела всего этого, просто помогала, они сами благодарили меня.
— Не знаю, после того, что я тут услышал… — качает он сокрушенно головой.
— Герман Валерьянович, честно, я не хотела, меня просто попросили помочь, — наконец-то говорю я.
— Это мы еще посмотрим и разберёмся, помочь или заработать. В моем учебном заведении такое неприемлемо!
— Ну, вообще-то, оно не ваше, оно государственное, — тихо поправляет Олег Станиславович.
— Мое! И такого я устраивать не дам, — ректор бесится еще больше.
Олег Станиславович только разводит руками, словно сдается.
— Все, давайте прекращать это, а насчет вас я подумаю, — мужчина грозно смотрит на меня. На глаза уже наворачиваются слезы, но я сдерживаю их из последних сил, впиваясь ногтями в подушечки пальцев, чтобы физическая боль превысила душевную.
Больше Герман Валерьянович не говорит со мной. Он разворачивается и уходит в сторону своего кабинета. Вика идет за ним, победно хмыкая, глядя на меня, не переставая стучать своими шпильками. Мы с Олегом Станиславовичем остаемся одни.
– Что… что будет дальше? — меня начинает трясти, неприятные мурашки расползаются по телу, словно маленькие пауки. И не хватает воздуха, будто весь кислород выкачали.
— Думаю, он немножко побузит и успокоится, — отвечает мне мой куратор.
– Он… он не исключит меня? — самое ужасное, что может быть. Мне даже страшно это произносить, потому что мои мечты сразу же рухнут.
— Нет, ну что вы, Анна, не переживайте, такого точно не будет, — он похлопывает меня по плечу, чтобы поддержать, но это ни капли не успокаивает меня. — Анна, вы очень сильно побледнели, не нужно так переживать. Скажу по секрету, что все студенты, которые учатся тут ради «корочки», тоже покупают работы. Так было всегда, и будет. Герман Валерьянович старой закалки и не хочет смотреть правде в глаза, решив, что вы само зло. Но я так не считаю, если бы не вы, то это сделали бы другие, и он бы даже не узнал. Просто в следующий раз делайте это более аккуратно.
