— Просто то, что у тебя красные глаза и опухли веки? — мужчина не отпускает, а его рука давит, нас разделяет только тонкая ткань моего свитера, но, мне кажется, он словно прикасается к моей коже, которая начинает гореть.
— Да, — сама не понимаю, что отвечаю.
— Я слушаю, Анна, — требовательно и четко. Карим Тагирович настроен решительно и не отпустит. С одной стороны, мне приятны его волнения, а с другой... Нужно признать, что он не мой мужчина и никогда им не станет.
Я все же рассказываю все, что произошло сегодня. И меня опять накрывает истерика. Опять поселяется страх, что я обратила в крах свою мечту, самолично. Как я буду смотреть в глаза родителей? Они так гордятся тем, что их дочь поступила! Бабушке? Которая верила в меня с самого начала. А я просто все разрушила.
— Успокойся, Анна, — Карим Тагирович ведет меня на кухню, сажая за барный стол. — Они не сделаю этого, можешь не переживать. Возможно, будет какое-нибудь предупреждение, выговор или штраф, что тоже маловероятно. Но в остальном… просто нет такого закона.
— Вы просто не видели нашего ректора, — вспоминаю его взгляд, и меня опять кидает в дрожь. От него я не жду ничего хорошего, мне страшно.
— Мне плевать, как он выглядит, и сейчас ты успокоишься, потому что все это ерунда, — строго произносит Карим Тагирович. От него веет уверенностью. Хочется верить его словам.
— Для вас это ерунда, но не для меня. Я слишком сильно хотела туда попасть и, когда появилась возможность… — не могу продолжить, горечь разъедает мои внутренности.
— И ты попала туда. Знаешь, если честно, ты меня восхищаешь. Девушка из глубинки, которая смогла поступить на бюджет в самый престижный вуз, дорого стоит.
Вскидываю голову. Потому что не верю. Не верю, что слышу от него похвалу, искреннюю. Но да, по его лицу я понимаю, что он не врет. Он говорит правду. От его слов вся моя горечь быстро улетучивается и по всему телу расползается приятное тепло.
— Спасибо… спасибо вам, — тихо произношу я.
— Поэтому не стоит расстраиваться по пустякам, — он касается моего плеча, его улыбка сейчас очень искренняя, и я не могу не смотреть на нее. Это первый раз, первый раз, когда он улыбается именно мне. В уголках его глаз собираются морщинки, но это нисколько не портит его.
— Что тут происходит?! — слышу я вдруг и инстинктивно сама отодвигаюсь от Карима Тагировича. Он тоже быстро убирает руку. Мы ведем себя так, словно мы делали что-то преступное, хотя такого нет. — Пап, почему Аня плачет?! Ты обидел?!
Клава воинственно стоит напротив нас. Весь ее вид показывает, что она вот-вот набросится даже на родного отца за честь подруги. Конечно, это очень радует, но в данной ситуации нет. Не хочу, чтобы отношения дочери и отца испортились, поэтому быстро встаю.
— Нет, Клава, ты все не так поняла! Карим Тагирович, наоборот, успокаивал меня!
Начинаю рассказывать все по порядку, но уже без лишних эмоций. Все это время отец подруги внимательно слушает меня, словно не слышал эту историю некоторое время назад.
— Вот же старый козел. Ань, если он тебя выкинет, то я такой скандал им устрою! На уши поставлю все их заведение, — грозится подруга после моего рассказа. Еще один человек, который хочет меня защитить. — Они еще пожалеют, что наехали на тебя, точно лицензию отнимут, а этого старого пня попрут.
— Не нужно, просто надеюсь, что все обойдется, — успокаиваю подругу, зная ее силы. Ведь если она реально что-то захочет...
