Джонни вдруг закрыл её и долго смотрел на кожаный переплёт.
– Господи… Как же хочется прочитать! – сказал он, – С одной стороны… А с другой? С другой… С другой я… Я не могу этого сделать! Это твоя жизнь! Имею ли я право читать то, что ты написала?.. А почему нет? Если ты писала о чём-то, значит хотела, чтобы кто-нибудь когда-нибудь это прочёл?.. Или нет? Может ты писала это для себя? А зачем это нужно? Может, чтобы потом самой прочитать? Когда-нибудь потом, когда пройдёт, много времени… И читая, ты бы вспоминала уже пережитое тобою… Или… Может быть тебе просто не с кем было поговорить? Так же, как и мне сейчас… Поделится своими мыслями и чувствами… Нет! Я не буду читать его! – после долгих раздумий решил Джонни, – Не буду! Вдруг там есть что-то, что мне не понравится?.. Что-то, чего я не хочу знать… Нет, нет я не буду его читать… Не буду, по крайней мере пока…
Джон просто боялся. Он не хотел прочесть в этом дневнике что-то, что могло расстроить его ещё больше. Он не хотел знать ничего о матери, что касалось её переживаний и слёз. Ведь Алисии уже не было, и он ничем не мог ей помочь. Ни физически, ни морально.
Парень отнес дневник матери в свою комнату и спрятал его там. После чего вернулся обратно, и продолжил наводить порядок в синей комнате. Аккуратно стирая пыль с картины, на которой была изображена его мать, он заметил на ней то, чего никогда до этого не замечал. В правом нижнем углу была еле заметная надпись «С любовью, Майкл».
– Майкл… Кто такой Майкл? – спросил он, глядя в синие глаза Алисии на портрете, – Где-то я уже слышал это имя… Майкл…
Но сколько бы Джонни ни думал он никак не мог вспомнить где он мог слышать это имя. Но внутри него почему-то возникала уверенность в том, что он знает, кто это, что это за человек, но просто не может вспомнить.
Уже к вечеру, часам к восьми, парень навел в комнате идеальный порядок. Всё вымыл, выстирал и то, что мог, вернул на свои места. Застелил постель синем бельем которое он нашел в мамином шкафу. Конечно, его тоже надо было бы выстирать, ведь оно лежало там уже несколько лет и тоже запылилось. Но оно было куда чище, чем то, что он снял с кровати. И парень решил застелить пока постель им. Он даже повесил на окна, ещё мокрые после стирки, шторы. После чего и лег на мамину кровать, чтобы немного отдохнуть. Он закрыл глаза и начал вспоминать, как он, ещё маленький, прибегал сюда. Вокруг, казалось, нежно запахло розами, и парень уже не чувствовал запаха пыли, которым пропахло постельное бельё. Он представил свою мать, которая что-то ему рассказывала. Какую-то сказку, которую он, засыпая, уже не слышал.
Джонни проснулся около десяти вечера. Неохотно встав с кровати, он вышел из комнаты. Парень подошёл к лестнице, чтобы спустится вниз и остановился. Из холла до него донеслись голоса отца и Мэридит.
– Папочка, я пойду в свою комнату, – сказала девочка.
– Хорошо, милая, – ответил ей Владимир.
Мэри шла вверх по лестнице. Джонни, сам не зная зачем, спрятался.
Поднявшись на второй этаж, девочка прошла в свою комнату и сразу же чем-то зашумела. Джонни, прислушиваясь, немного постоял возле её комнаты и зашёл.
– Что ты делаешь? – удивленно спросил он, увидев, как сестра собирает в большую коробку вещи, которые когда-то дарила ей мать.
– А ты что, не видишь что ли? – резко спросила она.
– Вижу. Зачем ты это делаешь?
