– Зато ты у нас очень чувствительный, Джонни, – ухмыльнулась девочка, – Даже слишком!
– Мэри! Тебе сегодня исполнилось десять, а ты ведешь себя, как… как…
– Как?
– Как отец! Он, он…
– Как… как… Он… он… – передразнила девочка, – Отстань от меня! Забирай этот хлам и вали из моей комнаты! – выкрикнула она.
– Хорошо! – недовольно фыркнул Джон и уже собирался уходить, но остановился в дверях. – Можно задать тебе один вопрос? – посмотрев на сестру спросил он.
– Задавай! Задавай и проваливай! – грубо ответила она.
Парень глубоко вздохнул.
– Что рассказал тебе отец? – спросил он.
– Что?.. Это не твоё дело, Джонни! – ответила Мэри и, подойдя к брату, кинула в коробку браслет, который только что сняла со своей руки.
***
Закрывшись в своей комнате, Джонни начал разглядывать содержимое коробки. В ней было много всяких вещей. Почти всё, что дарила Алисия дочери. Всё, кроме одного. Того, что Джонни утром принёс в комнату сестры в качестве подарка. В той коробке, которую парень уже давно хотел подарить Мэридит и сегодня утром принёс к ней в комнату, лежала та самая фарфоровая кукла, которую девочка почти пять лет назад выронила из рук, когда увидела бездыханно лежавшую на полу Алисию. В тот день Джонни бережно собрал отколовшиеся от куклы кусочки и, по прошествии какого-то времени, наконец склеил её.
– Что такого сказал ей отец? – думал Джон, – Почему она так обозлилась на меня? И на маму… Она никогда так со мной не разговаривала! И… Я не могу в это поверить… Как она могла собрать это всё чтобы выкинуть?! Куда он её возил? Что он сказал ей? Что произошло?.. – думал он, но ни на один из вопросов так и не нашёл ответа.
На следующее утро Джонни зашёл к Мэридит, чтобы поговорить о вчерашнем. Но девочка только злобно на него посмотрела. Когда Джон попытался выяснить от чего у неё такое настроение, сестра не то что не стала с ним разговаривать, она даже не обратила на него никакого внимания. Мэридит вышла из своей комнаты и направилась вниз. Джонни осторожно последовал за сестрой, чтобы проследить за ней. Девочка спустилась в подвал и, взяв стремянку, со вздохами и кряхтением дотащила её до гостиной.
Девочка притащила лестницу в гостиную и, придвинув её к стене, где висел один из нескольких портретов их покойной матери, развешанных по дому, она влезла на неё и сняла портрет со стены. Затем она потащила его во двор. Там Мэри швырнула картину на землю возле большой бочки, в которой они частенько что-то жгли, и достала из кармана спички. Мэри что-то подожгла в бочке, и огонь стал медленно разгораться всё больше и больше. Она взяла портрет матери и сунула его в огонь. Тогда Джонни подбежал к бочке и резко выдернул из неё уже загоревшуюся картину. Он быстро затушил горящий портрет и, повернувшись к сестре, заорал:
– Дура! Что ты делаешь?!
– Сам дурак! – выкрикнула в ответ она, – Я больше не хочу видеть её мерзкое лицо!
– Это твоя мать! Она тебя родила! Она растила тебя! Она тебя любила! Мэри, что с тобой происходит?! Почему ты себя так ведёшь?! Ты с ума сошла?!
– Это ты сошёл с ума, раз так переживаешь из-за этой дряни! – сказала десятилетняя девочка, которая всем своим маленьким сердцем, казалось, просто ненавидела мать.
И в этот момент Джонни не сдержался. Он замахнулся и наотмашь врезал сестре по лицу так, что даже сбил её с ног.
– Это ты дрянь! Маленькая, мерзкая, злобная дрянь! – заорал он.
