– А я хочу шампанского! – сказала Полетт.
– Мы все будем шампанское! – провозгласила Мишель. – Выпьем за продолжение нашего путешествия, и удачную развязку кошмара на дороге. Ведь мы чудом остались живы! Это сейчас всё так просто и однозначно, а могли уже…
– Не надо, лучше о чём-нибудь другом! – воскликнула Мадлен.
– А может быть, нам вредно спиртное? – задала вопрос Полетт.
– Если бы было вредно, то врач предупредила бы администратора. А если здесь все поставлено, значит можно. По крайней мере, у меня никаких последствий от аварии, – рассудительно сказал Пьер, откупоривая бутылку с мартини.
– Да и у меня всё нормально. Лёгкий испуг, да и только! – воскликнула Мишель.
– А я, вообще, ничего не поняла! – сделав серьёзное лицо, строго глянув из-под очков, сказала Мадлен.
– Ну, мама, ты как всегда! Ты и про кукол ничего? – Пьер поёжился, потому что понял, что несёт что-то не то. – Какие к чёрту куклы?! Галлюцинации во время обморока!
– Кстати, а вы что-нибудь видели, пока были в обмороке? – спросил он, наливая бокалы. Какой-нибудь сон? Или тёмный коридор?
– Я видела Арманда! – петушиным голосом, как будто удивившись самой себе, сказала Мадлен. – Мы были молодые… Он меня так целовал!
– А я видела драгоценности, – сказала Полетт, – целый сундук. Она мечтательно закатила глаза, как бы примеривая это всё на себя. И я даже успела надеть один огромный браслет.
– А я танцевала с таким красавчиком! – улыбнулась мечтательно и Мишель. – С таким приятным, что у меня даже голова закружилась. Это, наверное, то, о чём я всегда мечтала. Я даже помню, как его звали… Сейчас, сейчас… – напряглась Мишель. А, Филипп! Точно! Филипп!
– А ты что видел? – спросила Мадлен Пьера.
– Да так! Мне снилось, что мы сидим, пьём и едим, в одном прекрасном ресторане, – небрежно ответил Пьер, постаравшись проконтролировать выражение своего лица, которое откликнулось на воспоминания о трёх красотках.
– Постой, мне тоже снился ресторан! – удивленно воскликнула Мишель. – У меня даже крутится в голове его название. Он назывался… Как же… – Мишель потёрла лоб, и стала усиленно вспоминать. – Нет, не помню. Помню, что сон был очень интересный и такой длинный. Только сюжет полностью не помню. Одни ощущения и отдельные картинки.
– А что? Мы разве не были в ресторане! – снова возмутилась Мадлен. – Мы же обедали сегодня в Крокодиле! Или вчера… Я старая уже, путаюсь, – махнула она рукой. – Но вы то!
Пьер насторожённо посмотрел на мать.
– Крокодил! Точно в моем сне он назывался именно так, – удивилась Полетт.
– И в моем, я начинаю вспоминать. Мне снилось, что мы все сидели в ресторане. Ох, и здорово там было! Только остался какой-то осадок, тянущий и приторный, – призадумалась Мишель.
– Ничего мне не снилось, мы же поехали туда по совету того месье, с которым вы с Пьером разговаривали на развалинах! – сказала Мадлен, надув от возмущения щеки.
– Как это? – переглянулись трое, начиная понимать, что сны у всех четверых были почти одинаковые.
– А, я понимаю! – воскликнула Мишель. – Когда человек находится в таком состоянии, полуобморочном, то он слышит, как разговаривают окружающие. И в его голове рождаются картины, похожие на эти слова. Поэтому и кажется, что ты видишь свой сон, на самом деле он навязан. Так даже иностранные языки учат. Здорово получается. Быстро! Мы хотели найти ресторан и пообедать, вот он нам всем и приснился.
