Через много лет Фифочка все свои премудрости и знания вместе с именем своей внучке передала.
Филиппа Андреевна бабушкину науку через всю свою жизнь пронесла, опорой она ей была и верно служила в трудных ситуациях.
Когда же с Машей телесная хворь приключилась, не говоря уже о душевной, Фи-Фи решила лечить внучку по трём направлениям:
– русской баней с берёзовым веником и травяными чаями, чтобы хворь из тела прогнать;
– китайскими сказками, чтобы ум в спокойное состояние привести;
– да игрой на арфе, которая человека в чудесный мир погружает и оправданные надежды на будущее сулит.
Маша заботам БаФи была рада, не мешали они ей в своих грёзах-мечтах находиться, даже сказки попросила читать по-китайски, якобы сам язык лечебными свойствами обладает. Хитрила, конечно, чтобы под голос легче грезить было, а не следить за сюжетом и на смыслы не отвлекаться.
Грезила о разном. Но всё больше воспоминания приходили. Перед новой грёзой она погружалась в цветное облако. И уже знала, о чём видение будет: если появлялись грязные цвета, мутные – тогда измена двух близких людей, Васи и Светки, ей виделась. Происходило это в бане, когда она лежала и разогревалась. Но начинался веник, горячая вода, а потом и холодная, да липовый чай назагладку, тут все мысли вместе с паром улетучивались, и легколегко становилось, как будто ты облако невесомое, над землей парящее.
Когда же бабушка в китаянку превращалась и на кантонском диалекте старинные сказки сказывала, напевно и очень красиво, тогда розово-голубые цвета приходили, а далёкий голос бабушки манил всё дальше и дальше.
Вспоминалась Светка, как её в первый раз в школе увидела – первоклассницей с огромным белым бантом и узким острым носиком. Бант был роскошный, а вот носик ей не понравился, даже подумалось, что с таким носиком эта девочка всюду лезет и везде свой нос суёт. Но в классе ей досталось место именно с этой остроносой девчонкой, которая со временем стала её лучшей подругой Светкой со своими достоинствами и недостатками, но довольно милыми и для окружающих необременительными. Но, правды ради, ещё раз Светкин нос в глаза бросился, когда в двенадцать лет в первый раз булгаковского «Мастера и Маргариту» читала. Почему-то Аннушка Светку напомнила, хотя и не было ничего общего, разве что нос, но это только в Машином воображении.
Чаще, конечно, Вася вспоминался, их первый год знакомства – счастливое время, очень наполненное и интересное. Потом картины смешиваться начинали: день рождения однокурсницы, большая компания, Вася со Светкой на диване оживлённо беседуют, и вопрос в глазах Ксении – смотри, Машка, как бы Светка твоего ухажёра не увела. Но тогда она Васе полностью доверяла, знала, что разговоры по работе (Вася через Светку заказы на ремонт квартир с дизайнерским оформлением получал), а оказалось, зря доверяла, и права была Ксения, моральные качества которой оценивались невысоко, уж очень была Ксюха до мужского пола охоча. Правда, у Светки молодые люди тоже менялись, как перчатки, только Маша всегда гадала, Светка в очередной раз влюбилась или просто увлеклась чем-то новым, интересным. Потому как Ксюха искала исключительно по фасаду, а Светку тянуло к таланту, дару, который в человеке имеется.
Если же бабушка за арфу садилась, а Маша у камина, закутанная в плед, располагалась, – приходил волшебный жёлтый цвет, и она ощущала себя в лодке, по течению плывущей. Течение медленное, а по берегам картины разные, и если что интересным становится, можно на берег выйти и в картину, как в дверь, войти. Внутри же смотри, слушай, всё узнаешь, что тебя заинтересовало; потом вышел в дверь и опять в лодке оказался, и плавание продолжается.
