Откровение Элохим - страница 19

– Знаете, это самый прекрасный фонтан в этом саду!

– Кажется, в глубине его вод кто-то живёт. – Вдруг оживилась она. Поворачиваясь от фонтана к Генриху.

Он поднял бровь и весело рассмеялся.

– Кто же, по-вашему, там живёт? – Спросил он весело.

– Ну, не знаю. – Надув губки, сказала Пуатье. Явно делая вид, что обиделась на то, что он ей не верит. С детской непосредственностью ответила.

– Может быть русалка или какой-нибудь дух. – Воодушевилась она, фантазируя.

Он продолжил смеяться, умиляясь её фантазии. Она надула губки ещё сильней, обижаясь на его скептицизм. Он прекратил смеяться и поднял руки, изображая, что сдаётся.

– Знаете, я раньше его совершенно не замечал. – Сказал он, снова глянув на зелёную гладь фонтана, и шепнув ей на ушко.

– Там, по-моему, действительно кто-то живет!

Её глаза загорелись в надежде, что её слова, правда.

– И, это, – закончил он.

– Определенно, лягушки!

Он снова засмеялся с надеждой снова увидеть её надутые так мило губки. Она обиженно, почти по-детски наивно, смотрела на него. Повторила серьёзно.

– Генрих, право!

– Там, всё же, кто-то живёт.

Он все ещё смеялся, любуясь ею.

– Диана, дорогая! Если вам угодно. То, там будут жить все, кого вы пожелаете там поселить!

– Хоть русалка, хоть ваша горячо обожаемая мадемуазель де Тамп!

– Она может сойти за призрак! – Сказал он смеясь.

Он уже веселился и смеялся от всей души.

Услышав о перспективе проживания де Тамп в зеленом болотце. Диана не удержалась и рассмеялась весело вместе с Генрихом. Эта идея ей была очень по душе.

– Генрих, право, какой же вы всё же милый. – Сказала она, смеясь и поцеловав его в щеку.

Он перестал смеяться. Посмотрел на неё молча, глазами полными обожания и добавил.

– Ну, раз уж вам нравятся олени, приглашаю вас на охоту. – Сказал он.

– Охота?! – Удивилась Диана.

Она не была любительницей той охоты, что вели при дворе, когда загоняют несчастное животное в ловушку со всех сторон и попросту лишают его возможности убежать. Она считала это мерзким несправедливым убийством!

То ли дело, когда то давно она ходила на охоту с отцом. Никто не загонял зверя, охотник и зверь были равны. И тот, кто окажется лучше решало только то, кто окажется хитрее, ловчее, ну или быстрее. Если зверь, то он не будет пойман, если охотник, то добыча будет его. Это единственная охота, которую она уважала, такой охотник вызывал у неё уважение. И Генрих был именно таким охотником, другой охоты он не признавал. Ему нужен был честный поединок! В такой охоте зверь и охотник были на равных и сами охотники могли получить увечье от зверя, а могли и вовсе погибнуть.

Диана вспомнила, что у неё нет подходящей лошади для охоты и сказала об этом Генриху.

– Сущий пустяк, – сказал Генрих, взяв её за руку.

– Идёмте, дорогая.

Он пошёл, своим быстрым шагом, увлекая её за собой и направляясь в сторону конюшен. Подойдя к королевским конюшням, он остановился и развёл театрально рукой, показывая на стоящих в стойлах лошадей.

– Выбирайте любую, – сказал он.

– Охота завтра утром. Я оставляю вас, пока вы делаете ваш выбор.

– Не спешите, – добавил он.

И поцеловав ей руку, он удалился, той же обычной для себя быстрой, уверенной походкой.

Она вошла в конюшню в сопровождении старика конюха и её сердце замерло от восторга. Никогда прежде она не видела такого количества великолепных, чистокровных красавцев разных мастей и пород. Сердце радостно забилось так, что она услышала его стук в своих ушах. Скакуны были один лучше другого. Она ходила вокруг, словно завороженная и никак не могла сделать выбор. Как вдруг она остановилась, увидев дымчатого красавца. Жеребец был с тонкими, длинными ногами и тонкой вычерченной изящной головой, с мощной и в то же время изящной грудью. Он навострил свои острые уши, увидев Диану, и расширил свои ноздри, сдвинув недобро брови. Высокомерно, словно свысока посмотрев на неё, фыркнув пренебрежительно. Словно, сказав ей, чтобы она убиралась прочь. Она ахнула от его красоты! Повернулась, как малый ребёнок, при виде желанной игрушки к старику конюху.