– Ну, наконец-то!
– Вот и замечательно! – Говорила она жеребцу, гладя его по гладкой шее.
– Ты чуть не убил меня негодник!
Она похлопала его еще раз, дав ему заранее приготовленный кусочек сахара. Жеребец фыркнул, но от лакомства не отказался, и, фыркнув уже более благосклонно, позволил ей всё же, остаться верхом. Прошло какое-то время, она наслаждалась ездой. Жеребец успокоился, словно проверив её на прочность своим бешеным бегом, больше не пытался её скинуть. Он молниеносно понимал каждое её прикосновение и все её команды. Лёгкого прикосновения ноги было достаточно и достаточно было легко потянуть за поводья как он тут же всё понимал, не пытаясь больше не подчинятся. Кажется, Пуатье, ему, в конце концов, понравилась, и он довольно фырчал, когда она гладила его по шее. Это было, несомненно, великолепное и умное животное. Она так увлеклась ездой, что не заметила, как откуда-то появился Генрих, верхом на рыжем жеребце. Несомненно, так же великолепном, но всё же уступающим во всём, дымчатому. Вскоре Генрих поравнялся с ней. Его дымчатый учуял запах своего хозяина и заржал радостно, приветствуя его. Генрих подъехал к ней вплотную.
– Диана, дорогая. – Улыбнулся Генрих.
– Кажется, вы взяли моего жеребца, – сказал он.
Она изобразила невинную улыбку.
– Я, право, не смогла удержаться.
– Надеюсь, вы меня простите? – Сказала она. Делая невинное личико и изображая милого ангелочка.
– Вы ездите в мужском седле к тому же. – Добавил он, усмехаясь.
– Это жутко не прилично.
– Вы разве не знаете? – Его глаза озорно блеснули, а улыбка стала шире.
Посмотрев на него заговорщически, она, продолжая изображать всё ту же невинную простоту. Ответила шёпотом.
– Но, вы ведь никому не расскажите, правда?
Он всё ещё улыбаясь, деланно покачал головой.
– Я, нет, моя дорогая, Диана, я некому не расскажу.
– Уверяю, вы можете на меня полагаться.
– Но, как вы понимаете, моя дорогая Диана. – Продолжил он.
– Дымчатого, на охоту взять вы, увы, не можете.
– Я бы уступил вам его, не сомневайтесь.
– Но, боюсь, весь двор врят ли примет с восторгом вашу езду в мужском седле. Так что, увы, мадам. Вам надо будет выбрать другую лошадь. – Закончил он улыбаясь.
Она надула губки.
– Генрих ну разве я виновата, что самый великолепный жеребец во всей конюшне оказался вашим.
Он засмеялся от души, добавив уже серьёзно.
– Это было не предосудительно, вы могли покалечиться.
Она улыбнулась ему вновь, улыбкой ангела.
– Поехали, моя дорогая Диана. Я знаю, какая лошадь вам подойдет. – Сказал он, направляя своего коня к конюшням видневшимся вдали. Она последовала за ним.
Подъехав к конюшням, Генрих ловко спрыгнул с седла и подал ей руку, она изящно спрыгнула с лошади. Генрих провёл её к стойлу, где стояла кобыла, которую Генрих, как он выразился, присмотрел для неё. Это была рыжая не высокая лошадка, которая больше подошла бы для тихих прогулок верхом, детям. Диана потухла, кобыла была ничем не примечательной. Её ноги были совсем не такими изящными, длинными и тонкими как у её более чистокровных, породистых тёсок. Увидев её расстроенный вид, Генрих поспешил расхвалить животное.
– О, моя дорогая!
– Это совершенно, замечательная лошадь!
– Поверьте мне.
– Она приучена к женскому седлу.
– И самое главное, у неё великолепный, спокойный нрав.
– Вот увидите, вы будете в восторге. – Сказал Генрих, расхваливая кабылу.
Диана была готова расплакаться от обиды.
