Внезапно голова закружилась. Эмиль закрыл глаза и прилёг, чтобы не упасть. А когда вновь раскрыл глаза, его взгляд встретил настенные часы с раскачивающимся маятником. Он обнаружил, что находится у себя в комнате на диване, сквозь лёгкий тюль на окнах в комнату вливается яркий утренний свет, в котором теряется тусклая настольная лампа. Вот стоит рояль, вот ноты Рамо, вот пиджак висит на стуле: «Ах, это был сон!» – подумал Эмиль.
«Я, Бланжек Эмиль Эммануэль, выпускник Эйматштадтской государственной консерватории имени Иоганна Пахельбеля, прошедший практику в училище при консерватории, решением ректората и учёного совета прошу командировать меня для службы в музыкальном училище № 31 города Ирргартена в должности заместителя руководителя концертно-исполнительской практики».
Шестнадцатого марта, спустя три дня с момента подписания вышеприведённого документа, Эмиль Бланжек прибыл в Ирргартен – столицу Буденштальской республики – на центральный городской вокзал. Сойдя с поезда, держа в руке небольшой чемоданчик, вмещавший всё необходимое молодому музыканту, он направился к выходу сквозь мрачную анфиладу, затуманенную табачным дымом так, что чёрный потолок с трудом можно было различить в сизых клубнях – казалось, будто стены уходят в пустую, бесконечную, туманную высь. Бланжек поспешил добраться до выхода; справа и слева у колонн сидели бездомные, кто-то спал, другие что-то шептали. С закрытыми глазами, сложив руки ладонями друг к другу, нищие покачивались из стороны в сторону. На молитву это похоже не было, скорее напоминало некий оккультный, заговорческий ритуал. Судя по огромному количеству котомок, тряпок и подстилок, некоторые из нищих жили здесь, на этом вокзале, уже давно. Бланжек выпорхнул в огромные входные врата и очутился наконец на свежем воздухе, на центральной ирргартенской площади.
Сырая зима уже уступила свои права тёплой весне, небо было затянуто белой пеленой облаков, через которую проникал ровный дневной свет, озаряющий площадь. Было довольно пустынно, лишь два джентльмена в чёрных пальто, опустив голову, прошли мимо быстрым шагом. Посередине площади располагался монумент из красного гранита, инкрустированного мрамором, в центре которого возвышалась фигура какого-то господина. Подойдя поближе, Эмиль несколько удивился внешности этого увековеченного в мраморе человека: злые поросячьи глазки выглядывали из впадин над заплывшими жиром щеками; ехидная желчная улыбка обнажала дёсны с определённым количеством отсутствующих зубов. Брюхо разрывало с трудом застёгнутую рубашку, пиджак мешковато свисал с узких округлых плеч. «До чего же отвратительный тип, кто же додумался поставить ему памятник?» – подумал Бланжек, разглядывая статую. На мемориальной доске была выгравирована надпись: «Досточтимый Прилиус Мориц Пауль, пятый губернатор Ирргартена, генерал-фельдмаршал».
Недолго постояв, Эмиль отправился дальше, лёгкой уверенной походкой пересёк площадь и, подходя к круглому зданию с небольшой башенкой, услышал звук домры, доносящийся с улицы, проходящей за зданием. Прислушавшись, он узнал колыбельную Брамса. Эмиль стал обходить строение вокруг. Люди сновали взад-вперед, одни врывались в это круглое здание, другие выбегали из него, какой-то молодой человек, споткнувшись о ступеньку, распластался на тротуаре, документы, которые он нёс, разлетелись, как осенние листья. Быстро вскочив, он стал собирать бумаги, пока равнодушная толпа не потоптала все листы. Определённо в этой сутолоке никто не замечал прекрасной музыки, которая так диссонировала с нервозной обстановкой.
