Откровение времени - страница 9

– У него была рекомендация из комитета по культуре, безусловно, она была купленная, но зачастую наличие рекомендации является единственным необходимым и достаточным требованием для вступления в должность. Директор Финкельштейн бегло взглянул на бланк рекомендации со штампом и подписью председателя – и дело в шляпе, обманщик был принят. И никакого собеседования не было, ведь директор училища сам смыслит в игре на фортепиано не больше того мошенника. Финкельштейн всё меньше и меньше вдаётся в различные детали, особенно в те, что не имеют отношения к коммерции. Десять лет, просиженные в директорском кресле, заметно подсушили его мозг и обеднили душу. С годами у подобных чиновников мозги вялятся, как рыба на ветру. Когда за весь день единственным делом было оторвать очередной лист отрывного календаря и изо дня в день это бездумное однообразие повторяется, живость ума теряется, память слабеет, душа увядает. Давно, когда я юным выпускником только попал в училище, Финкельштейн казался мне полубогом. «Вот это личность! Это человек! – думал я. – Директор училища – величина, гуру, пример для подражания!» С каждым годом эта иллюзия всё растворялась и растворялась, теперь же от неё не осталось и следа, директор окончательно потерял в моих глазах всякий авторитет. Теперь я вижу в нём лишь полный набор скверных качеств, которые помогли ему вскарабкаться на весьма солидный пост: лживость, лицемерность, двуличность, подлость. Полчаса тому назад вы, Эмиль, были в его кабинете, а сейчас он про вас уже забыл и даже не вспомнит, если снова увидит. Он придал значения вашему визиту не более, чем мы придаём валяющемуся на земле камню, мимо которого проходим по дороге.

Заметив печаль в глазах Бланжека, Рудольф добавил:

– Вероятно, у вас возникли какие-то трудности при приёме, директор не взял вас? – Эмиль кивнул. – Ничего не поделаешь, таков этот «бумажный», бюрократический режим. Отправляйтесь к председателю комитета по культуре, кроме него, вам больше никто не поможет. Сегодня дело уже идёт к вечеру, вам есть где остановиться?

– Как было условлено раньше, жильё мне должно было предоставить училище, но теперь всё срывается, – с грустью ответил Бланжек.

– По поводу жилья не расстраивайтесь, тут я смогу вам помочь. У моего отца есть старый школьный друг – профессор Гаспар де Люка́. Очень уважаемый и очень интересный человек, дважды доктор наук: физико-математических и философских. Он живёт в собственном особняке и весьма любит принимать гостей. Не стесняйтесь, поезжайте к нему, уверен, вы найдёте общий язык. Расскажете ему свою историю, скажете, что прислал вас Рудольф Фацекас, моего отца зовут Франц Фацекас. Езжайте! И успехов вам завтра в комитете, Эмиль!

Рудольф написал записку для профессора де Люка, и, обменявшись рукопожатиями, новоиспечённые товарищи расстались.

Восемнадцатый трамвай должен был довезти Бланжека до кольца, в нескольких кварталах от которого располагался дом профессора де Люка. В трамвае все места были заняты, некоторые пассажиры стояли. Одеты все были в похожую одежду, потрёпанную, изношенную, с лоснящимися от старости и постоянного ношения рукавами. Лица у пассажиров в своём большинстве были измождённые; мешковато обмякнув в креслах, ехали эти усталые люди, словно угнетённые каким-то непосильным трудом. Многие из них читали одинаковые газеты, вероятно бесплатные, взятые где-то по дороге. Разрозненными клочками безыдейной, пустой, ненужной информации отравляли они свои раскисшие мозги. «Почему у людей нет стремления к истинному просвещению? – размышлял Бланжек. – В мире столько великолепной литературы; зачем пичкать себя этой гадостью: сплетнями, слухами, преступлениями, следствиями и судами?»