Боюсь допускать мысль, что он так смотрел на каждую девушку «на одну ночь». Черт возьми! Я вообще об этом думать не должна!
— Танцуем и разговариваем, — улыбается, убирая прядь упавшую на лицо. — Есть другие предложения?
Дверной звонок, подобный самом мощному медному гонгу, ударяет по барабанным перепонкам так, что я за секунду трезвею.
Я никого не жду. Это можем быть только один человек. Ефим.
— Я открою! — слова Матвея ударяют ещё сильнее.
— Нет! — дёргаюсь. Испуганно смотрю на него. — Ты что с ума сошёл? Ни в коем случае!
— А что прикажешь делать, — иронично скалится, — лезть под стол или в шкаф? А может в окно? Чтобы наверняка!
Идиот! Мне совсем не смешно!
— Ничего! Просто стой на месте.
В голове твориться дурдом. Руки трясутся. Похоже трясет меня всю. Лечу в спальню за халатом, а вот обратно уже не спешу. Иду на негнущихся ногах, попутно пытаясь найти нужные слова.
Ещё один звонок как контрольный в голову, надежда, что нежданный гость уйдёт, лопается как мыльный пузырь. Он все ещё там, за дверью. Ждёт когда я открою.
9. Глава 8
Матвей
Она так аппетитно поглощает этот чизбургер. Заедая его картошкой фри и запивая колой, что мне и самому хочется накинуться на это дерьмо, будто бы это самый настоящий изысканный шедевр мишленовского ресторана.
Оказывается, Вета забыла, что заказала доставку на дом. Ее чуть не случившийся нервный срыв оказался всего лишь доставщиком еды. Я даже представить себе не могу, что она пережила пока, шла к двери четко осознавая, что за ней ее благоверный.
К ее огромному счастью все обошлось и сейчас она с большим удовольствием ест фастфуд, а я смотрю на неё и умиляюсь.
Вообще-то я должен был сейчас заключать несколько сделок, но эта мелкая коза так скакала сверху, что я ни на чем не мог сосредоточиться.
Сначала, Вета возила своим пылесосом, задевая каждый гребаный угол. Потом у неё что-то упало… Потом вроде затихла, но в двенадцать ночи начались танцы. Это стало последней каплей.
Несмотря на то, что я зарекся, в ближайшее время не иметь с ней какие-либо дела — я сорвался. Поднялся и обомлел, увидев ее в этом миниатюрном прикиде. А когда, несколькими минутами ранее она оказалась впритык ко мне, понял что до утра отсюда не уйду.
И сейчас, вполуха слушая ее болтовню о детстве и как они с папой часто если чизбургеры, мой взгляд то и дело опускается к топу, через который отчётливо виднеется упругая грудь.
Черт! Это самая настоящая пытка!
— Боже, как я это все обожаю! — закатив от удовольствия глаза, Вета бубнит с набитым ртом.
— Не разрешают? — не удерживаюсь от сарказма. А ещё мне нравится ее реакция.
Да-да! Именно вот эта! Этот взгляд исподлобья, который вспарывает тебя тупым скальпелем. Но вся ирония в том, что больно только ей. Меня абсолютно не колышет их тотальный патриарх. Меня раздражает другое, как можно это все терпеть? А самое главное, сколько?
Уж лучше одному, чем пресмыкающимся. Этого правила я придерживаюсь уже десяток лет. Моя свобода намного ценнее, чем мнимая картинка отношений, где каждый не может быть самим собой, да даже если и один не может...
В Вете меня подкупила ее прозрачности, вот сейчас — она меня искренне ненавидит, а полчаса назад даже очень наоборот. Так что же этот мудак, делает такого, что она бесконечно тонет в нем.
И если было бы в ком тонуть, так он же без зазрения совести манипулирует ее неопытностью и ломает исключительно под себя.
