Открыть глаза - страница 21

Но вот моя голодовка подошла к концу. Как-то утром, когда я сидел за компьютером и лишь для вида слушал музыку, бездумно уставившись в монитор (к тому времени я уже мало что соображал от голода и жажды и читать книжки, играть в игры или вникать в играющую мелодию, а тем более смотреть эти фильмы правды, как я их называл про себя, для меня было уже сверх сил), дверь открылась и в палату собственной персоной невозмутимо зашел Мизантропов. Он хмуро глянул на меня и закатил тележку с едой.

– Где-то я тебя уже видел, – тяжело дыша, вяло выдавил я из пересохшего горла, чуть проворачивая язык, и попытался изобразить улыбку. Слова словно склеивались и смешивались во рту. Я уподобил их порывам слабенького-слабенького ветерка, летевшего из раскаленной пустыни. – А-а-а… это ты… Мизантропов… Как здоровье?… Что это у тебя в тележке?… Там, в кастрюльках?… Как вкусно пахнет… Сам готовил? Чаю, смотрю, наливаешь… сладкого, вкусного… Подожди, подожди, – вдруг засуетился я и сделал героическую попытку подняться с кресла, но голова закружилась сильнее чем обычно и я обессилено упал обратно в сиденье; запах еды подействовал на меня крайне возбуждающе, но силы организма совсем истощились, – голодовка же закончилась… я считал… а ты мне только чай налил… Что и завтрак мой решил умять, а, обжорка? – последние слова к моему стыду получились чуть ли не ласкательно-просительными.

– Пей, что дают, 639, – проворчал грубый Мизантропов, укатывая тележку из палаты. – После голодовки вредно много жрать. Желудок сдохнет.

Мизантропов ушел, а я зачарованно смотрел на стеклянный стакан, наполненный чаем. Какой блаженный запах! Вот только как бы до него добраться? Я уперся дрожащими от упадка сил руками в ручки кресла и встал на ноги. С трудом сделал шаг, второй, но голова опять закружилась, и я бессильно упал на пол. Встал на карачки (меня чуть не опрокинуло вбок), затем на корточки и, опираясь на стену, приподнялся. Ноги и руки от напряжения дрожали все сильней и сильней. В глазах пошли разноцветные пятна и чуть ли не двоилось. Все вокруг было мутным и расплывчатым. Я, как пьяный, мог с усилием сфокусировать зрение только на какой-то определенной точке, но все остальное было для меня скрыто туманом. Я медленно прошел дверь и, если бы она не была заперта, то я точно бы вывалился в коридор, так сильно я об нее опирался. Затем немного постоял без движения, покачивая головой и приходя в себя, сделал последние шаги по направлению к столу и заглянул в стакан взглядом, достойным смотреть в Книгу Судеб. Вот, жмот поганый, чуть ли не половину налил. Ладно, полстакана вкусного, сладкого чая. Теперь осторожно протянуть руку и не надо так висеть над столом, а то сейчас прямо на стакан грохнешься. Вот оно. Совсем рядом, но мимо. Вот, вот… отлично. Я сделал последний шаг и остановился перед столом, продолжая жадно заглядывать в стакан. Только не нависать так, не на-ви-сать, я сказал. Я почувствовал, что теряю равновесие и в самый последний момент чудом уперся в стену и чуть не упал-таки прямо на стол и на вожделенный стакан. Меня прошиб пот, я сильно побледнел и теперь по цвету лица мог поспорить с второсортной серой бумагой. Спокойно. Теперь осторожно протянуть руку и постараться не промахнуться. Это самое главное. Никогда в жизни себе этого не прощу. Я крайне осторожно протянул дрожавшую слабую руку к стакану и попытался ухватить его, подобно тому неуклюжему слабосильному железному протезу, управляя которым, пытаешься вытащить мягкую игрушку из недр автомата. Последнее напряжение и я успешно захватил стакан всей пятерней. Холодненький. Чай опасно заплескался, достигнув почти краев стакана, но, к моему огромному облегчению, ни капли не пролилось. Теперь также осторожно, не торопясь поднести его к губам и медленно-медленно, растягивая удовольствие выпить этот божественный напиток. Если бы в моем организме еще оставалась влага, я бы точно прослезился. Край стакана коснулся моих губ и я, закрыв глаза, с чувством победителя, получившего заслуженную награду в труднейших испытаниях, сделал первый, столь долгожданный глоток чаю, предчувствуя величайшее наслаждение. Так, наверное, чувствует себя земля после длинного периода засухи, если вдруг на небе начинают собираться серые, густые грозовые облака и первые капли начинающегося дождя смачивают ее исстрадавшееся тело. Долгожданное радостное предвкушение чего-то большего. Чай разлился по моему горлу, оставив во рту какой-то странный вкус, на какой я и не рассчитывал! Я с долю секунды прислушивался к нему и тут же с отвращением выплюнул весь чай обратно в стакан. Чай был соленным, как морская вода! Мизантропов – мстительная сволочь! Паскуда, дрянь, ублюдок, нелюдь! Отомстил мне самым подлым и бесчеловечным образом, когда я совсем не ожидал этого! Я весь переплевался. Горло было смочено, но толку от этого мне было мало. Мне еще больше хотелось пить.