— Нормально. И нет, все хорошо, никого не встретила, — ровно отозвалась, направляясь к столу, где стопкой лежали мои учебники.
— А чего тогда глаза на мокром месте? — задала вопрос девушка, пытливо вглядываясь в мое лицо.
Надо же, заметила. Стоит быть осторожнее, а то так немудрено и провалить операцию. Хорошо еще, что только соседка заметила мое состояние. А теперь надо что-то придумать наиболее достоверное, чтобы она поверила. Естественно, делиться с ней настоящими проблемами в мои планы не входило, доверие на пустом месте не возникает. А девушка ждет ответа.
— Понимаешь, я всю жизнь провела в борьбе за выживание… — И ведь ни словом не соврала. — Привыкла на агрессию отвечать агрессией, если меня попытались ударить, сдача прилетает мгновенно. Здесь же… Все очень сложно. Но, что разрешено аристократам, порицается таким, как я, как мы с тобой. Для меня это непривычно и тяжело. И я уже сомневаюсь, что хочу здесь учиться.
Судя по взгляду, мне не только поверили, но и проявили участие. Сарида усадила меня на кровать, сама пристроилась рядом и тихо заговорила:
— Я тебя прекрасно понимаю, сама такой же была. Пришла сюда с твердой надеждой стать великим магом, чтобы выбиться из низов. Мне море казалось по колено. Да, я тоже всегда била на поражение, когда надо мной висела угроза. Но уже через две недели осознала, насколько все ужасно. Меня ломали почти месяц, каждый день, и я… наверное не выдержала, решила стать незаметной, чтобы выжить и достигнуть цели, — тихо, на грани слышимости, поведала соседка.
— А эта девушка, которая была здесь до меня? Ее тоже ломали? — осторожно уточнила, благо момент попался подходящий. — И она сбежала? Решила, что такая жизнь не для нее?
На миг мне показалось, что собеседница дернулась, ей определенно был неприятен мой вопрос, но мельком глянув на меня, а я постаралась состроить как можно более участливое лицо, немного успокоилась и вроде даже расслабилась. Странно. Стоит обратить на данный факт внимание.
— Не знаю, сбежала ли она, но сдаваться не желала, вроде у них была драка с кем-то из старшекурсников, ее хотели наказать за строптивость. Я слышала разговоры, подслушала, как Вирса продавала девушку, — ответила Сарида, опустив глаза.
— Что делала? Продавала? Как это? И кто такая Вирса? — мгновенно напряглась я.
— Знаешь, как наказывают тут девушек? — с горечью спросила Сарида, я мотнула головой. Откуда же мне такое было знать? А она продолжила: — Собирают всех желающих, устраивают едва ли не показательное выступление. Парни в масках и под иллюзией, чтобы их невозможно было узнать, а провинившаяся полностью обнаженная. Ее заковывают в кандалы и… Каждый развлекается с ней в меру своей распущенности. Если девушка невинна, то первый платит намного больше. Всю эту гадость пишут на кристаллы, потом снова продают любителям подобного зрелища.
К концу рассказа голос собеседницы охрип, она словно ушла в себя. Я видела, насколько ей сложно говорить. Меня же передернуло от отвращения. Но тут же возник вполне закономерный вопрос, который я поспешила задать:
— А ректор? Куда он смотрит? Неужели закрывает глаза на такой беспредел?
— Вирса его племянница, демоница правящего дома. Потому и не наказывают никого из аристократов, — скривившись, поведала соседка по комнате. — К тому же, сама не видела отношения демона к тебе во время поступления? Он против социальной системы, каждый год на Совете поднимал вопрос убрать всех нищих из Академии, но маги были против. Вот и приходится ему мириться с нашим присутствием. Но мириться — не значит помогать. Ему плевать, как к нам относятся, как наказывают. Демоны вообще признают только силу, ничего больше.
