– Знаю, поэтому говорю, – стараясь быть убедительным, произнес он. – Жара остановит караван на реке, они переждут ее в тугаях, напоят верблюдов и лошадей. Только потом отправятся в путь. Сейчас они уже должны стоять там. Весной или осенью, когда прохладно, караван прошел бы, не останавливаясь, но не сейчас.
– На самом деле жара страшная, и караваны идут медленно, – подтвердила мать.
– Верблюды еще перенесут жару, но вот людей и лошадей надо поберечь, – подхватил отец. – И всё же непонятно, почему караван будет только завтра ночью?
– Он что, знает больше, чем Сабыр-ага? – Камал был возмущен. – Готов спорить, что караван доберется если не сегодня ночью, то завтра утром. Это точно!
– Хорошо, – спокойно ответил Салим. – Я готов поспорить.
– Ставлю свой доспех и наручи, которые уже закончил делать! – Камал ударил себя ладошкой по колену.
Отец с Жалилом одобрительно загудели. Мать от изумления прижала руки к груди и с шумом вздохнула.
– Ты еще коня поставь, – вымолвила она, удивленная безрассудством сына.
– Я ставлю своего второго коня! – Жалил резким движением приподнялся с подушки и присел.
Отец рассмеялся, Камал выпучил глаза, глядя на брата. Мать подпрыгнула на месте со словами:
– Ойбай, я убегаю. – Она схватила кувшин и поспешила наполнить его кипятком, ожидая крутой развязки и долгого чаепития.
От волнения у Салима перехватило дыхание. Второй конь Жалила был серой масти, что говорило о его выносливости. Доспех из кабаньей кожи, над которым работал Камал, он тоже видел. Легкий и невероятно прочный, такие носили командиры тысяч и сотен, рядовому воину он был не по карману.
– Ну, что замолчал? – Камал сидел прямо, слегка выставив грудь.
Салим оглянулся на мать, дожидаясь, когда она появится. Ему хотелось выглядеть победителем в ее глазах. Балжан вернулась быстро и принялась разливать чай. И тогда Салим начал.
– Мне нечем уравняться с вами, кроме всех моих денег, которые я заработал, но они не покроют даже десятой части нашего спора…
– Не прибедняйся, – уверенно настаивал Камал, почуяв легкую добычу.
– Не беспокойся об этом, сынок, я уравняю, – прозвучал спокойный голос отца. – Говори.
Салим поблагодарил поклоном отца и продолжил:
– Караван ведет новый курбан-баши, сын покойного Турсун-бея, а он был лучшим другом Самала.
Отец поджал нижнюю губу и задумчиво закивал головой, соглашаясь с сыном.
– Ты прав, баурым, – сказал Жалил после недолго раздумья. – Самал не отпустит сына лучшего друга, пока не проведет по нему панихиду, а на это уйдет целый день.
– Да, но ведь караван уже мог добраться до летовки Самала и сейчас они скорее всего справляют панихиду, – тихо возразил Камал. – Завтра вечером он будет в Отраре.
– Даже если завтра вечером, коня я отдам! – Жалил сжал кулак и стукнул им по колену.
– Ладно, если все будет по-твоему, можешь сейчас примерить доспех, – примирительно произнес Камал с ухмылкой.
Балжан приблизила Салима, обхватила голову сына руками и поцеловала в макушку.
***
На следующий день вся семья также сидела за дастарханом в тени карагача. Каравана до сих пор не прибыл в Отрар. Салим торжествовал победу, а братья признавали поражение.
– Да, но как и откуда ты мог знать обо всем? – Камал недоумевал.
– О смерти Турсун-бея мне вчера утром сообщили дети кочевников, проезжавшие мимо нашего дома, сказали они и о том, что сын покойного возглавил караван и повел его дальше.
