Отравленная сталь - страница 26



Обе силы против коммунистов. Только избиратели «за». Малоимущие, потерявшие работу, работники, не получающие месяцами зарплату, пенсионеры, солдаты, уезжающие в Чечню, их отцы и матери.

Косте позвонили из избирательного штаба Лебедя и пригласили переговорить. Дело в том, что Костя успел тиснуть пару статеек в «Вечернем клубе». Протекцию в газете ему составил его приятель, демократ из демократов, раньше он преподавал историю партии в высшей школе КГБ. Видимо, лебедевские штабисты читали прессу, и им понравились некоторые высказывания Кости. Они предложили ему поработать в штабе, придумывая для Лебедя чеканные фразы и афоризмы. Костя отказался.

Он получил приглашение от Лены и уже успел оформить документы на вылет за рубеж. Через две недели состоялся его рейс.

Костя в первый раз выехал за границу. Самолет доставил его в Монреаль. Он сразу же заметил часы на правой руке Виталика. Виталик успокоил его: ни в какую лигу он не вступал, часы – это знак, что у него есть кое-какие права, а обязанности… обязанности – в основном помалкивать.

Косте по душе пришелся большой дом Лены на рю Эйр, который даже имел имя «Лотарингец». Прогуливаясь по окрестностям, над одним магазинчиком он нашел вывеску, на которой был изображен двойной лотарингский крест. Когда-то крест Лотарингии был символом центростремительных сил Европы. Фильтр времени стер острые углы, сгладил детали, убрал резкость. Остался результат: Европа объединяется. Может быть, думал Костя, скоро исчезнут границы, и на всей территории будет одна валюта – экю. Та, что была в кошельках мушкетеров. Вот только его, Кости, страна по иронии судьбы оказалась в сторонке.

Лена жила скромно. Здесь не принято кичиться деньгами и роскошью. Лена была для него кем-то вроде младшей сестры или дружелюбной бывшей жены. Он понимал, что она нуждается в друзьях, тем более таких проверенных, как Костя и Виталик. Является ли ей Виталик только другом, – на этой мысли Костя не считал нужным останавливаться.

Если так получилось, то это только на пользу. Виталик будет внимательнее к ней.

Костя ходил гулять. Здесь на улицах пешеходов мало. Все на автомобилях, пешеходы только в парках. Друзья, отличный кофе, крепкий чай, хрустящий свежий хлеб, колбаса из русского магазина, просторный дом, пустые улицы, тишина, душ и даже сауна, ну, что еще нужно человеку в его возрасте? И главное, он сам тоже еще нужен.

– Костя, – Лена спускалась с лестницы, – Костя, кое-кто хочет с тобой поговорить.

– Кто?

– Из коллег Ивана. Я сказала, пусть прилетает. Мы бы и сами слетали в Европу, но вас туда так просто не пустят.

– По какому поводу?

– Выборы, дорогой. Сейчас всех интересуют выборы в России.

– А я при чем?

– Ты что, забыл, Иван тебя ценил. Его коллеги о тебе наслышаны. Давай, друг, просыпайся. Пора, пора… как там дальше?

– Из теплого гнезда на зов судьбы далекий подниматься, – закончил Костя.

– Вот, вот! Это я и хотела сказать. Только малость подзабыла Пушкина.

– Это не Пушкин, – сказал Костя. – Это Фет. Афанасий Афанасьевич.

– Тем более!

К прибытию Француза Лена заказала русский стол. Во Французе она узнала одного из кандидатов на место Ивана Францевича. Того, кого она выбрала. Он приехал на взятой в пункте проката машине «Вольво» очень хорошего качества. Лена решила провести встречу под лозунгами «Радушие!» и «Русское гостеприимство!».

Француз носил небольшую темную бородку, был тучен, но очень живой и общительный. В глазах читался ум математика или шахматиста. Лена помнила, как нотариус зачитал завещание Ивана Францевича, и Француз, прослушав, сразу опустил глаза и не поднимал их до оглашения результата. Двое остальных кандидатов все время смотрели на нее. Он и стал Великим Хизром. Математик, окончивший в свое время Эколь Нормаль, и в молодости даже подвизавшийся в группе Бурбаки. Сейчас он склонился к ее руке (Enchante! – Очень приятно!). Ну, что ж, ей не впервые целует руку человек такого масштаба. Она не стала раскрывать его инкогнито, и он это оценил.