Отравленная сталь - страница 41



Ей снился Артур. Лето, еще светло, они лежат рядом, укрытые только одним законом единства и борьбы противоположностей. Артур совсем близко, так близко, что ей трудно устоять, но рассудок останавливает ее.

– Нет, не сегодня, – шепчет она. – Никак не сегодня.

– А когда?

– Завтра. Давай завтра. Завтра я буду, как шелк. Вот увидишь.

– И будешь?..

– Да, все, что пожелаешь.

– И?..

– Да, да, да.

Бродящие во сне мысли заставляют ее уже в реальности прильнуть к Артуру. Тот, путая сон с явью, дарит ей чудесную виртуальную реальность или реальную виртуальность, восторг в полусне. И ее сонные мысли обретают форму здесь и сейчас, будто уже наступило предвкушаемое «завтра» и ожидаемое лето.

Днем она чувствовала, что в ней зреет беспокойство, расцветает раздражение и желание перемен. Профессия влияет на характер. За годы преподавательской работы она стала тверже, трезвее, в ней проснулось самолюбие. Работая со студентами, она привыкла к тому, что ее слово – закон, что студенты любят или побаиваются ее, а если и дерзят, то скорей для того, чтобы добиться ее внимания.

Ее знакомый профессор с кафедры физики твердого тела, тот, которого когда-то приметил Артур, давно сменил дубленку на утепленную куртку, а ондатровую ушанку – на черную вязаную шапочку-презерватив. Он называет Людочкины порывы сменой вех.

– Тэмпора мутантур, – говорит он, – эт нос мутамур ин иллис. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Женщина в силу интуиции чувствует ветер перемен сильнее, чем мужчина.

Людочка с тонкой усмешкой слушает его латынь. Она с ним не церемонится.

– Что предлагаете? – она спрашивает, слегка приподняв брови.

Интуиция женщины давно подсказывает ей, что профессор к этой женщине неровно дышит.

– Держаться потока, – отвечает он.

– А конкретно? – голос Людочки звучит все еще насмешливо.

Профессор делает серьезное лицо.

– Вот вы смеетесь. А у меня есть что предложить. Согласитесь, наука умерла, однако у нас с вами еще есть время использовать новые вызовы. – Он смотрит ей в глаза. – Есть два выхода: уйти в бизнес и уехать за границу. Подождите, подождите, не смейтесь. Понимаю, что насчет заграницы все проблематично и продолжительно. А вот бизнес…

– Ну, какой из меня бизнесмен… бизнесвумен?

– Я не предлагаю вам стать сразу бизнесвумен. Я предлагаю пойти в бизнес.

– Каким образом?

– Очень просто и очень натурально. Сейчас объясню. Дело в том, что мне дают кафедру в одном коммерческом вузе. Он только открывается и будет учить студентов на платной основе, как на Западе. И зарплаты у преподавателей будут соответствующие. Мне требуется штат опытных преподавателей. Как вы? Не хотите воспользоваться таким вот выходом?

– Но вряд ли в таких вузах изучают физику, – Людочка не говорит «нет», просто сразу находит возражение.

– Да, физику не изучают. Математику, понимаете, математику. Да и то – на элементарном уровне. Слабенький матанализ, немного теории вероятности, основы математической статистики. Все по силам. Вуз-то – экономический.

Людочка в задумчивости закусывает губу. Глаза профессора следят за ней.

– Вы – искуситель, – говорит она. – Мне надо с мужем посоветоваться.

– Советуйтесь. Он – здравый человек. Уверен, он меня поддержит.

Людочка пожимает плечами, взгляд ее становится рассеянным.

– Мы еще вернемся к этому разговору. – Профессор ласково пожимает ей локоть и оставляет ее одну.

Людочка не торопится разговаривать с Артуром на эту тему. Она оберегает в душе надежду на новую жизнь и на идею профессора, породившую эту надежду. Она пускает их в рост, дает возможность им окрепнуть и черпает в них силы. Ими надо запастись, чтобы иметь некоторое преимущество при разговоре с мужем. Артур, с ее позиции, никак не мог приспособиться к обстоятельствам, чего-то ждал, озирался и вообще сдулся. Он, собственно говоря, и олицетворял то раздражение, которое она испытывала последнее время. Она была сердита на него и разочарована настолько, насколько это было ей свойственно, то есть в ней появилась некоторая холодность и ирония.