Я вклинилась в роман с того места, как бедный Робин, уже провернувший кучу дел по обустройству на необитаемом острове, прихворнул и теперь уже по-настоящему испугался, что некому будет ему в болезни и воды подать. В задумчивости я полистала книгу на более ранние страницы: «Должно быть, я простудился… Страшно боюсь расхвораться: каково будет тогда мое положение без всякой помощи! Молился богу в первый раз с того дня, когда мы попали в бурю под Гуллем, – но слова молитвы повторял бессознательно, так путаются мысли в голове».
Десять дней лихорадки, перемежаемой мыслями о боге, о своей беспомощности, вещими снами, раскаянием, что душа его до сей поры не знала истинной веры. «Правда, когда я ступил на берег острова и понял, что весь экипаж утонул, и один только я пощажен, на меня нашло что-то вроде экстаза, восторга души, который с помощью божьей благодати мог бы перейти в подлинное чувство благодарности. – Припоминает Робин с раскаянием. – Но восторг этот разрешился… простой животной радостью существа, спасшегося от смерти: он не повлек за собой ни размышлений об исключительной благости руки, отличившей меня и даровавшей мне спасение, когда все другие погибли, ни вопроса о том, почему провидение было столь милосердно именно ко мне».
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
