Тогда расскажите ее мне, – ответил Дюбуа, чувствуя, как любопытство засасывает его. – Я готов слушать.
Прямо сейчас? – удивился голос. – У вас столько дел, как я вижу.
Мои дела могут подождать.
Как скажете, профессор.
Дюбуа придвинулся ближе к шару, его сердце билось учащенно. Он не знал, чего ждать, но был уверен, что его ждет невероятное приключение.
Привыкание – Уроки своеволия
Первые дни после находки Оникса превратились для профессора Эмиля Дюбуа в настоящую полосу препятствий, словно он вступил в игру, правила которой постоянно меняются. Обсидиановый шар, который он теперь постоянно держал при себе, оказался не просто артефактом, а существом с собственным, весьма непростым, характером. Это было нечто вроде сосуществования с очень капризным и своенравным квартирантом, который, к тому же, умел читать мысли и имел невероятные способности.
Лаборатория, еще недавно бывшая тихим и спокойным убежищем для научных исследований, превратилась в арену для постоянных экспериментов Оникса. Он выражал свои мысли телепатически, и его манера общения была довольно своеобразной. Он часто высмеивал Дюбуа за его наивность, как он считал, и за его академическую педантичность. Профессор, привыкший к уважительному отношению и тихой, размеренной работе, оказался в ситуации, когда его постоянно подкалывали, ставили в неловкое положение и, при этом, требовали внимания.
– Профессор, – раздался в голове Дюбуа ехидный голос Оникса, когда он пытался разобраться с какими-то сложными уравнениями. – Вы так усердно копаетесь в этих цифрах, как будто они откроют вам тайны вселенной. А ведь она гораздо ближе, чем вы думаете.
Дюбуа тяжело вздохнул, отложил ручку и посмотрел на Оникс, который лежал на его рабочем столе.
– Оникс, я прошу тебя, дай мне немного тишины, – сказал он, стараясь сохранить спокойствие. – Мне нужно закончить эти расчеты.
– Зачем? – прозвучал в ответ насмешливый голос. – Они ведь все равно бессмысленны. Ваша наука так ограничена, так примитивна. Вы упускаете столько важного, сосредотачиваясь на мелочах.
– Оникс, – Дюбуа потер виски, стараясь не раздражаться. – Это моя работа. Это то, чем я занимаюсь.
– Занимаетесь? – хмыкнул Оникс. – Скорее, копаетесь в песочнице. Вы ищите истину, но не там, где она есть.
– А где она есть, по-твоему? – Дюбуа не мог сдержать раздражения.
– Везде, профессор, – прозвучал загадочный ответ. – И нигде. Но точно не в ваших уравнениях.
Оникс был очень требователен к вниманию. Он постоянно отвлекал Дюбуа от работы, заставляя его терять концентрацию. Он мог внезапно менять температуру в лаборатории, заставляя помещение нагреваться до невыносимой жары или покрываться инеем, просто потому, что ему так захотелось. Дюбуа приходилось то и дело открывать окна или включать кондиционер, а иногда просто переодеваться несколько раз в день.
Он также не терпел спешки. Если Дюбуа торопился, он мог внезапно замедлять его движения, заставляя профессора застывать посреди действия, словно он попал в замедленную съемку. Это происходило очень неожиданно. Дюбуа мог, например, протягивать руку за чашкой кофе, и вдруг его рука замирала в воздухе, а он не мог ее пошевелить, пока Ониксу не надоедало.
– Оникс, – Дюбуа выдохнул, его голос звучал слегка раздраженно. – Зачем ты это делаешь?
– Чтобы вы научились ценить каждое мгновение, профессор, – прозвучал в ответ невинный голос. – Ваша жизнь так скоротечна, зачем так спешить?
