– Но мне нужно работать, Оникс, – настаивал Дюбуа. – Я должен закончить свои исследования.
– Ваши исследования никуда не убегут, – возразил Оникс. – А вот наслаждение моментом – это то, что вы постоянно упускаете.
Если Ониксу что-то не нравилось, то он мог внезапно вызвать головную боль или покалывание в пальцах Дюбуа. Это было не просто раздражающим, а иногда очень болезненным. Дюбуа приходилось то и дело принимать таблетки, но это мало помогало. Капризы Оникса были непредсказуемы.
– Зачем ты так со мной поступаешь, Оникс? – спросил Дюбуа, держась за голову.
– Я лишь пытаюсь сделать вашу жизнь более интересной, профессор, – ответил Оникс. – Не благодарите.
– Спасибо тебе, Оникс, – пробурчал Дюбуа, принимая таблетку.
Иногда, Оникс устраивал целые представления. Он мог, например, начать поднимать предметы в воздух, заставляя их кружиться вокруг Дюбуа, как будто он находился в центре торнадо. Или мог менять цвета света в лаборатории, создавая атмосферу дискотеки или какого-то сюрреалистического спектакля. Он делал все это с явным удовольствием, наблюдая за реакцией Дюбуа.
Сначала Дюбуа был испуган, затем раздражен, но вскоре он начал изучать Оникса с интересом, пытаясь понять его природу и его желания. Он понял, что артефакт обладает огромным запасом знаний и может влиять на окружающую реальность. Он был не просто камнем, а живым существом, которое умело мыслить и чувствовать.
– Оникс, – спросил Дюбуа, когда тот в очередной раз перекрасил свет в лаборатории в фиолетовый цвет. – Ты можешь объяснить мне, кто ты такой?
– Я – это я, профессор, – прозвучал уклончивый ответ. – Суть, заключенная в обсидиане.
– Но откуда ты взялся? – настаивал Дюбуа.
– Это долгая история, профессор, – ответил Оникс. – Вы правда хотите ее услышать?
– Конечно, хочу, – сказал Дюбуа. – Я хочу все о тебе знать.
– Хорошо, – ответил Оникс. – Но не сейчас. Дайте мне время. Я расскажу вам все, когда буду готов.
Вскоре Дюбуа понял, что Оникс не только своеволен, но и очень умен. Он мог рассуждать на самые разные темы, от физики и астрономии до философии и истории. Иногда Дюбуа казалось, что он разговаривает с древним мудрецом, который видел все и знает все.
– Оникс, – сказал Дюбуа однажды, когда они обсуждали теорию относительности Эйнштейна. – Ты знаешь так много. Откуда у тебя все эти знания?
– Знания – это не то, что нужно накапливать, профессор, – ответил Оникс. – Это то, что нужно понимать.
– Но откуда у тебя такое понимание? – настаивал Дюбуа.
– Я видел слишком много, профессор, – уклончиво ответил Оникс. – Я помню то, чего вы даже не можете себе представить.
– Можешь ли ты, например, рассказать мне что-нибудь о фараоне Ка-нефере? – спросил Дюбуа.
Зачем вам его рассказы, профессор, если есть я? – прозвучал с легкой насмешкой ответ. – Он был лишь тенью своей эпохи, а я – ее эхо.
– Но он был фараоном, – ответил Дюбуа. – Он правил целой страной.
– И что с того? – спросил Оникс. – Ваша человеческая история полна таких вот фараонов. Они приходили и уходили, а мир продолжал свое движение.
Дюбуа молчал, обдумывая слова Оникса. Он понимал, что артефакт говорит с высоты своего опыта, его слова были полны мудрости и вместе с тем пренебрежения к человеческой цивилизации. Дюбуа, как ученый, пытался рационально объяснить феномен Оникса, но с каждым днем он понимал, что его представления о мире рушатся, как карточный домик.
