– А чего? – тоненько и неуверенно вопросил Антон.
– Ничего! По-рыхлому подходим, не телимся!
Проще простого было задать деру, но оба были настолько ошарашены видом выползшего из преисподней мальчугана, что сработал инстинкт кроличьего повиновения. Парнишки замороженным шагом приблизились к оборванцу. Все было в миг забыто – могучие удары Чака Нориса, Тарасик с его компом, Анжелкина любовь-морковь и велосипедные проблемы.
– Во-о!.. – продолжал командовать чумазый подросток. – А теперь шустро выкладываем все из карманов! – Сотовые, бабло, все, что есть. Та-ак… Носовые платки на хрен, а жеву оставляем. Ножичек тоже сгодится… Ага, булочка! Обкусанная, что ли?
– Это я на переменке, – признался Антон. – Только разок…
– За такой разок – надо бы в глазок… А где у нас сигаретки?
– Так это… Мы не курим, – признался Сережа. – Пока.
– Ой, ли?
– Честное слово!
– Честное… Фуфлоеды! С ранцами ходят и без сигарет… А это что за хрень?
Антон покраснел.
– Плеер… Цифровой. Чтобы музыку слушать.
– Музыку? – чумазый подросток рассовал их деньги по карманам, неумело принялся натягивать на себя наушнички. – Так, что ли? Ну-ка, вруби…
Антон, нагнувшись, включил плеер, выбрал мелодию побойчее. Подросток гыкнул, пара герпесных болячек на краешках его губ расползлись в стороны. Не слыша себя, он почти заорал: – А ничего! Гы-гы!.. Барабан – как каелка… Мужбаны визжат…
Опустив глаза вниз, Сергей разглядел, что нога в драном боте ритмично притоптывает.
— Чего смотрим-то? Ищем, ищем сигаретки! – подросток продолжал кричать. В наушниках да под музыку все вопят, как оглашенные.
Антон растерянно покосился на друга.
– Так это… Мы же сказали: нету.
– Нету… Салаги, блин. – Подросток стянул с себя наушники. – Мне, может, год-два осталось небо коптить, а вы жлобитесь.
– Мы, не жлобимся. Просто не курим.
– Ну, и ослы… Еда-то нормальная есть? Что-нибудь кроме булки?
– Так какая еда… Разве что сходить купить? Тут чебуречная рядом.
– Для кого рядом, а кому задом… Кто купит-то?
Антон потупился.
– Ну, я вообще-то могу. Если денег дашь.
– Денег? – подросток развеселился. – Свои надо иметь! Гы-гы! Ладно, шучу… Дам немного. Не сбежишь – с деньгами-то?
– Да ты что! Нет, конечно.
– Тогда держи…
Грязные пальцы бережно отслюнили несколько десяток. Антон сгреб деньги, неловко посеменил к выходу из парка. Чумазый подросток задумчиво посмотрел ему вслед.
– Вернется, как считаешь?
– Должен, в общем-то.
– Должен… Мне вот родичи тоже должны были. А уплыли – и с концами. Сначала папаша от мамаши, а потом и мамаша от меня. Ловко провернули, да?
– Значит, ты один теперь?
– Почему один? Нас тут табор целый. К вечеру обычно приползают. Летом много, зимой – поменьше. Кто на юга подается, кто помирает.
– Что, по-настоящему? – поразился Сергей.
– Не-е, по-игрушечному!
– А это… Лет тебе сколько?
– Да уж побольше, чем тебе!
– Нет, правда? Одиннадцать? Двенадцать?
– Четырнадцать – не хочешь?
Сергей по-настоящему изумился.
– Четырнадцать?!
– Что, думал, столько не живут? – подросток сипло рассмеялся. – Это верно. У нас раньше коньки отбрасывают… Жаль, пенсий малолеткам не дают. Успели бы пожить, блин, – клея нормального понюхать, пивка попить… Эй! А вон и твоя вагонетка назад катит. Быстро однако обернулся.
– Так днем без очереди.
– Хорошо, что без очереди… – оборванец ухмыльнулся. – Ты гляди, как трясется. Прямо медузоид какой.
Такие слова Сереге показались обидными, – как-никак Антон старался сейчас для подростка. Но вслед за чумазым тоже рассмеялся деревянным смехом.
