– Отчего нельзя? – пожал тот плечами и повернулся к стойке, – Эй, Ста-каш! Где там дочка твоя? Пусть выйдет, господину сержанту покажется!
Врезанная в стену за трактирной стойкой дверь тут же распахнулась и из неё выпорхнула бойкая темноволосая девица лет пятнадцати с озорными чёрными глазками, тугой грудью, обтянутой тесным платьем с глубоким вырезом, и с длинными ногами, прикрытыми шёлковой юбкой ниже колен. Замерев на секунду и явно красуясь, она повела миндальными глазками по сторонам и, покачивая бёдрами, плавной походкой направилась к столу, за которым сидели договаривающиеся стороны. Остановившись в паре шагов от стола, она склонила голову набок и немного напевно произнесла:
– Звали, господин сержант? Чего изволите?
Я, оглядев её, хмыкнул и покосился на Дворянчика. Тот отвёл глаза в сторону, стараясь не смотреть на девицу. Да и весь остальной десяток водил глазами куда угодно, только не в направлении дочки трактирщика. М-да.
– Ну, а ты что скажешь? – повернулся я к девушке, – сильно ли тебя мой воин обидел?
Однако, судя по тому, как независимо она держалась и постреливала глазками по сторонам, столь вольное поведение нахального солдата должно было ей только импонировать.
– Да не принято у нас тут такое, господин сержант, – игриво повела плечиками девушка, – ни к чему и начинать?…
– Я не о том. Как ты считаешь: настолько ли нестерпимую обиду он тебе нанёс, чтоб под суд его отдавать?
– Ну чего ж сразу под суд? – растерянно замигала девушка, – поругайте его, наставьте на путь праведный, чтоб неповадно было… А под суд зачем же?
– Он не монах, что на путь праведный его наставлять, – не удержался я от ухмылки, – в общем, у тебя к нему особых претензий нет. Хорошо. Присядь пока где-нибудь… Эй, трактирщик! Как там тебя?… Стакаш!? Ну-ка, пойди сюда, – помахал я рукой.
И когда вызванный из-за стойки трактирщик подошёл, спросил:
– Уважаемый Стакаш, ответь мне как на духу, сильно ли ты оскорблён тем, что один из славных воинов нашего короля, граф Корман, подарил свой дружеский поцелуй твоей прекрасной дочери, тем самым признавая её бесподобную красоту?
Дворянчик, повернув голову, изумлённо уставился на меня. Вот уж чего он, похоже, никак не ожидал от своего сержанта, так это столь изысканно завёрнутой витиеватой фразы.
«Видимо, служба в столичном гарнизоне всё же приносит свои плоды» – вероятно, решил он.
Да и остальные поглядывали на меня с не меньшим изумлением, явно удивлённые тем, что я назвал Дворянчика полным титулом.
Наплевать! Для меня сейчас были все средства хороши. Лишь бы окружающие крестьяне (а особенно – сам трактирщик), прониклись важностью и высоким социальным уровнем прибывшего в их края отряда. (Вот ведь какими словами умными заговорил от напряжённости обстановки).
Трактирщик же, судя по всему, и вовсе никогда в жизни не встречался со столь вежливым обращением. А потому гмыкал, хмыкал, мялся, топтался на месте и не знал, что ответить. Да и что тут отвечать-то? С одной стороны, дочка и вправду не пострадала. Подумаешь, в уголке зажали да щипнули разок! И по глазам её видно было, что по нраву ей это пришлось. А с другой – зажал не кто-нибудь, а сам граф! Дворянин! А ежели оно и дальше к лучшему пойдёт, то кто его знает, как оно обернётся… Тут лишний раз словечко-то пожуёшь, прежде чем ляпнуть глупость какую… Все эти мысли прямо-таки читались на лице трактирщика.
