– Подумаешь, – дёрнул щекой Дворянчик, – баня… Жарища, духота, теснота.
– Тебе не понять, – качнул головой Степняк, – То-то ты первым из парилки выскочил.
– Баня – для мужичья деревенского, – наставительно ответил граф, – а мы, дворяне, принимаем ванну, либо моемся в больших деревянных чанах с горячей водой.
– А у нас дома баня другая была, – вступил в разговор Одуванчик, – у нас жар был сухой.
– Как это? – не понял Цыган.
– Ну… Вот здесь мы воду на камни раскалённые брызгали. От них пар шёл. И воздух влажными и горячим делался. Так?
– Ну?…
– А у нас в степи воды мало. Потому и на камни мы её не льём. Сидишь на полке в сухом жаре, прогреваешься, потом исходишь, сколь терпеть сможешь. А уж когда совсем невтерпёж делается, насквозь пропотеешь, из парилки выскакиваешь и, как здесь, в кадку с водой холодной прыгаешь. В ней же потом и с мылом моешься. Вот так и паримся.
– Интересно, – качнул головой Циркач, – сухой жар… Я бы хотел попробовать.
– Вот и полезло из тебя твоё полумужичье происхождение, – тут же едко бросил Дворянчик, – сразу видно – не дворянин.
– Слушай ты. голубокровый. Рот закрой, пока тебе в него мочалку не вогнали, – лениво процедил Циркач.
– Кто? Ты, что ли?
– Слушай, Дворянчик, – повернулся я в его сторону, – ну, что ты за человек, а? Люди после бани вышли, пиво пьют, отдыхают после дороги. Тебе обязательно надо кому-то настроение испортить? Или мне твой язык подрезать, чтоб меньше всякого дерьма болтал?
Дворянчик что-то там невразумительно пробурчал и замолк, приложившись к кружке с пивом.
Мы посидели ещё немного. Помолчали. Тут вдруг ко мне повернулся Хорёк и без всяких предисловий задал вопрос:
– Послушайте, сержант, а почему вы не дали нам разобраться с этими деревенскими мужиками там, в трактире? Или вы побоялись, что мы с ними не справимся?
– Вот-вот, – тут же встрял в разговор возмущённый Дворянчик, – где это видано, чтобы всякая деревенская голытьба так с потомственным дворянином разговаривала? Да будь это хоть в самой столице, мы бы их быстренько уму-разуму научили!
– Возможно, – сделав глоток, согласился я, – возможно, будь это в столице, вы крестьян и проучили бы. Но здесь – не столица. Здесь – пограничье, фронтир. У них, что ни год, с горцами набегающими стычки проходят. Так что это вам не забитые селяне из центральных провинций, а вполне даже подготовленные бойцы. Но дело даже не в этом…
– А в чём? – полюбопытствовал Зелёный.
– В чём?… А вот скажи мне: мы для чего сюда прибыли?
– Ну… пост пограничный установить…
– Верно. А для чего?
– Понятно, для чего, – ухмыльнулся Зелёный, – чтоб границу королевства нашего охранять.
– Так… А королевство – это что?
– Как – «что»? – Зелёный недоумённо переглянулся с остальными, – ну, страна наша… люди…
– Вот! – наставительно поднял я палец, – это ты верно сказал: люди! А вот теперь ответь мне: те сельчане, что здесь живут, они тоже к нашему королевству относятся?
– Ну, конечно! Они ведь на нашей земле живут, нашему королю подчиняются.
– Вот видишь! А вы их бить собрались. Кто ж бьёт того, кого защищать должен?
– Они первые начали! – опять завёлся было Дворянчик.
– Уж ты-то помалкивай, – бросил я ему, – кто бы говорил…
– Сиди уже, – приобнял его за шею Степняк, и ухмыляясь, добавил, – а то сержант тебя обратно к папочке отправит…
Вспомнив, что я нагородил в трактире, заулыбались и остальные.
– Да, сержант, – уважительно покачал головой Цыган, – я чего только не слышал в своей жизни. Но чтоб вот так с ходу, безостановочно и, главное, правдоподобно «ездить по ушам» слушателям. Такое не часто встречается. Где ж вы так наловчились?
