Он стоял еще минут десять, выжидая, вернется, или нет.
Стаи никакой не было, не ходят волки стаями, когда волчице щениться.
Значит их было только двое.
Нужно искать нору, логово, иначе если она там останется, ему придется отсюда уйти.
Пересиливая себя Отшельник пошел в ту сторону откуда раздался вой волчицы.
Это была все же нора, а не яма под поваленным деревом.
Отшельник осторожно приблизился к ней.
Стоял ждал.
Прошло более двадцати минут, волчицы не было.
Тогда он собрал сухих листьев и веток, сложил их на входе в нору и поджег.
Когда небольшой костерок разгорелся, палкой спихнул его в нору.
Костер рассыпался и из норы потянулся густой дым.
Ушла, не было ее, и не вернется она больше сюда, другое логово найдет, лишь бы только не в этом овраге.
Волка закопал в этой же норе, расширив вход столкнул его туда.
Потом ножом обвалил верхнюю часть входа норы и заложил все это не большим, но увесистым валуном.
На рыбалку в тот день так и не пошел, и на другой, и целую неделю не ходил.
Потом все же пересилив свой страх стал снова ходить по оврагу.
А вторая беда случилась с ним ровно через год, и не в овраге, а возле поля, где собирал сушняк на дрова.
И дернуло же его залезть на эту наполовину сухостойную корявую осину.
Залез, обломал на ней толстые сучья, и уже хотел спускаться, как сорвался вниз.
И падать то не высоко, да нарвался, на только что сброшенный, самолично, толстый сук.
Торчащие на этом суку сучья поменьше задрали свитер на теле вместе с рубахой, и вниз живота ему воткнулось что-то острое разрывая кожу и плоть.
Он не удержавшись на ногах от падения, упал ломая своим телом сучки.
В животе что-то остро кольнуло.
С трудом поднялся и сел.
Приподняв свитер и рубашку обнаружил в животе сбоку сучок с пару сантиметров толщиной.
Он торчал из живота сломанным концом.
Отшельник превозмогая боль выдернул его, в животе снова что-то резануло.
Выбросив окровавленный сучок, промокнул рану рубашкой и заправил ее в штаны.
Охая от иногда режущей боли, все же собрал ветки потолще и потащил их к землянке.
Ополоснувшись в бане теплой водой и смыв кровь, обработал рану самогоном.
Перевязал живот, наложив на рану тампон смоченный все тем же самогоном.
Остаток дня и вечер прошли вроде нормально.
Плохо ему стало ночью, живот резало в районе раны до нестерпимости.
С трудом поднялся.
Снял повязку.
Рана начинала синеть и живот рядом с ним.
Боль была адской.
Отшельник выпил полный стакан самогона, через минут пять вроде стало легче, и он снова лег спать.
Утром уже встать не мог, все тело горело, его казалось пропустили через мясорубку.
Кости ныли, голова раскалывалась и была как в тумане.
Забылся в беспамятстве.
Окутывающий белый туман вдруг раздвинулся, и он увидел нечто кроваво-черное и пульсирующее.
Оно шевелилось и казалось поглощает его всего.
Видел, что черноты становится все больше и больше, она медленно, но упорно поглощает кроваво-красную субстанцию, как будто сжирает ее.
Вот ее остается совсем небольшой кусок, она сжимается и сжимается.
Я умираю, умираю совсем, эта чернота-это смерть… -звучал его собственный голос.
Другой, непонятно откуда взявшийся, твердил.
– Спаси себя, спаси себя сам…
– Как же я спасу себя, как…
– Руками, у тебя же есть руки…
– У меня нет рук, нет, там только чернота…
– Вырви ее, вырви пока она не съела твой мозг, торопись, у тебя есть руки…
Какие-то щупальца пытались схватить склизкую противную черноту, они рвали ее и кидали, рвали и кидали.
