А потом они находили укромную полянку в тени какого-нибудь раскидистого дерева и начинали пиршествовать на природе. Питер извлекал из машины огромную корзину с провизией, и там всегда было полно вкуснятины. Холодные цыплята, лобстеры, свежая клубника, завернутая в прохладные зеленые листья салата, шоколадная помадка и даже немного необычные на вкус американские леденцы. Всякий раз чудо-корзинка являла миру новые чудеса, удивляя обилием и разнообразием продуктов. Но одно оставалось неизменным: большая аппетитная косточка для Вогса. После ланча Мона и Питер с удовольствием укладывались прямо на траву и могли так лежать часами, бездумно глядя в небо или предаваясь приятному полузабытью. Они лежали молча, и ничто вокруг не нарушало тишину окрестных лугов, разве что негромкое жужжание пчел, перелетающих с цветка на цветок, да стрекотание кузнечиков в траве. Изредка Вогс, оторвавшись от своего лакомства, с громким лаем устремлялся в погоню за какой-нибудь бабочкой. А иногда в нем вдруг просыпался охотничий инстинкт, и он начинал остервенело рыть землю в надежде обнаружить там кролика.
Но вот пикник близится к завершению, они пакуют остатки провизии, собирают вещи, еще немного прогуливаются пешком, разговаривают о самых разных вещах на свете. И каждый раз эти разговоры помогали им открыть что-то новое в собеседнике. Мону поражали обширные познания Питера, а он восхищался ее умением схватывать все буквально на лету. Она моментально вникала в суть и безошибочно выносила свое суждение о предмете разговора. Сама же Мона в глубине души отлично понимала, что ей предстоит еще многое узнать и многому научиться. Воистину, ее путешествие в мир знаний еще только началось. Конечно, образование, полученное в школе, нельзя сбрасывать со счетов. Но это всего лишь прочный фундамент, на котором предстоит возвести само здание. Иногда ей казалось, что Питер – это самая настоящая гора знаний, она сидит у подножия этой горы, а ее вершина теряется высоко в небе, где-то за облаками, а она, задрав голову, с восхищением взирает на эту красоту. Все, о чем рассказывал ей Питер, находило немедленный отклик в ее душе. Сострадание, жалость к слабым и униженным, неприятие свободных нравов, которые многие склонны оправдывать издержками темперамента или специфическими условиями климата. Надо сказать, что пространные разговоры обо всем на свете сблизили их теснее любых самых пылких и страстных объятий. Воистину, они идеально дополняли друг друга, а на лоне природы идеально сливались с окружающим их миром.
Правда, бывали моменты, когда Питер чувствовал, что роль умудренного жизнью и познаниями наставника легко соскальзывает с него, и он незаметно для себя превращается в прилежного ученика. Сказочный мир фантазий никогда не волновал его, он привык иметь дело только с реальными вещами и фактами, которыми полнится взрослая жизнь. Тем интереснее было ему открывать теперь этот сказочный мир вместе с Моной. Она все еще по-детски искренне верила в реальность волшебных фей и духов, видя в них более полнокровных созданий, чем исторические личности, чьи портреты красуются на каждом шагу. Да и знала она о них куда больше, чем, скажем, о прославленном короле Генрихе VIII вместе со всеми его женами. С самым серьезным видом она рассказывала Питеру поэтические истории и легенды об этих волшебных существах, и он уже почти начинал верить, что они действительно существуют, а потом спохватывался и говорил себе: «Что за чушь! Как можно верить во все эти сказки?»
