Я помню, Митин одному из нас дал денег и попросил сбегать за ворота (метров 50 от КПП) и купить бутылку кефира. Мы удивились:
– А ты чего не бежишь?
– Мне нельзя, ребятки, сами знаете, – смущённо проговорил он. Он боялся погореть у самого финиша.
А теперь всё рушилось. В Москву ехать запретили. С трудом он добился разрешения сдавать экзамены в ближайшем городе. Настало время испытаний. Первый экзамен прошёл благополучно. Митин ликовал. Он сдал на «хорошо». Все были рады за него, кроме капитана Котлова. В этот же день тот поставил его в наряд. Перед концом смены минут за 15 Митин заснул. Его засекли – ЧП. Ротный конкретно пригрозил. Подошло время сдачи второго экзамена, и он поставил его в наряд. Но, к счастью, сам утром уехал из части, и Митин отпросился у молодого офицера. Этот экзамен он выдержал уже на «удовлетворительно».
Подходило «сочинение». Времени на подготовку не было. Никто не входил в его положение, а сам он считал главной проблемой – вырваться из части хотя бы в день сдачи экзамена. Как на зло, накануне экзамена капитан Котлов послал его в командировку – отогнать танк за 40 километров от части полка. Предполагалось, что обратно он вернётся на автомашине. Митин отогнал танк, но машину приказано было загружать, а потом и вовсе решено было не отправлять. Тогда Митин решил добраться в часть по-своему: он пустился в путь своим ходом – бегом, не переводя дыхания. Прибежал-таки в часть в два часа ночи и тотчас же сел за книги. В голове был мрак, усталость и досада…
Экзамен, разумеется, он завалил. Сделал восемь ошибок…
Сразу стало легко и спокойно. Всё бремя заботы, все страхи остались позади. Взамен пришла беспечность да злоба на ротного за все обиды.
С этого момента механик-водитель младший сержант Митин, будучи отличным танкистом, прошедшим «учебку», заметно переменился. Он стал весьма подвижным, излишне разговорчивым и безалаберным. К строевым смотрам, периодически проходившим в полку, стал абсолютно безразличным. Он просто не готовился к ним. Именно из-за него рота получила «неуд». Капитан Котлов злился, ругался, но тщетно. Казалось, этот прежний фанатик-абитуриент, теперь с тем же энтузиазмом, с тем же упорством старается досадить неблагодарному в своё время ротному командиру. И делал это безупречно. На замечания он реагировал только улыбкой, а на гауптвахту попросился на следующий день после объявления ему десяти суток ареста.
Капитан Котлов напоминал ему не раз и не два о том, что всё-таки отпускал Митина на экзамены, то есть, по его понятиям, давал возможность поступить в Вуз, а уж коль не поступил, так в этом сам виноват. Но Митин только улыбался. Ему теперь было легко и всё равно.
…Он, разумеется, отслужит. И демобилизуют его, конечно же, 31 декабря, то есть будут держать до предела, хотя приказ о дембеле выходит ещё в сентябре. Но так уж в нашей армии заведено: не дисциплинированных солдат отпускать в последнюю очередь. А младшему сержанту Митину, какая ему разница?.. Плевать ему на карьерные потуги капитана Котлова в отместку за былые «хлопоты» о нём – простом солдате.
* * *
В армии привыкли работать «людьми»: слово «человек» звучит
как «чек». Капитан Котлов говорит: «Мне надо десять «чек».
Посыльный Горюнов рассказывал:
– Я стоял в расположении батальона дневальным в тот день, когда отъезжали домой военнослужащие. Капитан Котлов поставил меня в дверях: « Смотри, говорит, чтоб никто ничего не вынес». А что я могу сказать, служу всего полмесяца. И кто-то забрал домой свой же бушлат. Вызывает меня капитан: – Тебя оттолкнули от тумбочки, мимо тебя ходят в кальсонах, на тебя плюют, не обращают внимания. Ну, что ты такое есть, ежели стоишь, как пень?
