Когда я в первый раз познакомился с Марианной, не скрою, я был поражён её красотой и энергией, которой было пропитано каждое её движение, каждое слово. Я был заворожён её улыбкой, да что там, я был влюблён, но это была настолько странная для меня любовь, что иногда я сомневался, что слово «любовь» уместно в этом случае. Любовь – это, прежде всего, жажда обладания, если мы не говорим о любви матери к ребёнку, так вот, я не хотел ею обладать, более того, боялся вообще чего-либо, что могло бы нас связать, и уж тем более не хотел бы жить с ней. Это была простая, но необъяснимая любовь к существующему в этом мире человеку, независимо от того, рядом он или нет.
Конечно, я искал встречи с ней и ждал, когда она навестит Цапкина, но зачастую, когда её визиты откладывались, даже радовался. Радовался, что она снова – всего лишь образ, который можно и нужно любить на расстоянии. «Держи дистанцию, – говорил я себе в такие моменты, – это правильно». И вот Марианна Думкина снова остановилась у Андрея Михайловича Цапкина.
В тот вечер Цапкин традиционно запалил мангал. Количество мяса, приготовленного для шашлыка, намекало, что гостей будет много. Цапкин наполнил ванну во дворе тёплой водой, улёгся в неё в семейных трусах, усыпанных жёлтыми смайлами, и время от времени просил меня подкидывать под ванну угли из мангала. Марианна Думкина сидела неподалёку под яблоней в позе лотоса, заткнув уши наушниками.
Кроме меня, Думкиной и Цапкина во дворе было ещё двое мужчин. Что-то мне подсказывало, что военных. Наверное, то, что, несмотря на тёплую погоду и неформальную обстановку, оба были в костюмах. Не при галстуках, конечно, и под пиджаками футболки, а не рубашки, но тем не менее. Тот, что постарше – лет шестидесяти, судя по выбеленной сединой голове, – держался с достоинством, каким отличаются мужчины, всю жизнь посвятившие военной службе. Насаживая мясо на шампур, он короткими рублеными фразами отдавал команды второму, который явно был младше, как возрастом, так и званием. «Налей водочки. Так, и мне. Лук, лук из маринада подцепи. Нормальное колечко возьми, потвёрже. Всё учить надо. Пей. Закусывай. Так. Мне налей. Вилку, лук. Так, давай». Я решил, что старший минимум в звании генерала. Мне показалось занятным, что водку военный наливал генералу из фляжечки с двуглавым орлом, которую аккуратно доставал из внутреннего кармана пиджака и так же аккуратно убирал обратно. Видно было, что фляжка явно куплена не в военторге и, похоже, искусно выполнена из серебра, ну а орёл, как полагается, – золотой.
Когда дрова в мангале прогорели, господа военные поставили мясо жариться, Думкина закончила медитацию, или чем она там под яблоней занималась, и принесла из дома несколько бутылок вина. Солнце скрылось за горизонт, но ещё подсвечивало самую его кромку у земли. Это был один из прекрасных летних вечеров в городе М., когда никуда не хочется спешить, когда хочется, чтобы он подольше не заканчивался, когда время словно остановилось, а скорее – вообще никогда не существовало.
– Кстати, – начал Цапкин, обращаясь ко мне, – а господа офицеры про твою честь, стало быть.
У Андрея Михайловича была странная особенность речи – при любом удобном случае говорить «стало быть».
– Хорошо, – сказал я, с удовольствием отметив про себя свою догадливость по поводу рода деятельности гостей Цапкина. – Чем могу быть полезен?
