– Нет, нет! – воскликнул Коля. – Не надо ходить.
– Почему не надо? – прищурился Борзов. – Это же не в твоем заборе щель, а в моем. Показывай!..
– Нет, нет, я не пойду…
Борзов вдруг как-то подобрел:
– Что с тобой, Коля?.. Ну, не ходи. Я ее и без тебя найду. На вот, пирог у меня тут есть. Поешь.
Он поставил тарелку с пирогом на стол и вышел во двор. Коля подбежал к окну и с замирающим сердцем стал следить за Борзовым. Тот медленно шел вдоль забора и пристально рассматривал его. Вдруг он нагнулся и поднял что-то с земли. Коля с ужасом увидел, что в руках у него рубашка беглеца, в которую был завернут камень.
А дальше события начали развиваться с необычайной стремительностью. Борзов бросился к собаке и спустил ее с цепи, пес с лаем кинулся к сараю. Борзов распахнул дверь и, тут же захлопнув ее, запер на засов.
– Сторожи! – крикнул он псу и побежал со двора.
Коля бросился во двор – он отдал бы жизнь, чтобы помочь беглецу. Пес тут же кинулся на Колю, повалил его. Огромная пасть, ощерясь, уткнулась ему в лицо.
Запертый в сарае беглец изо всех сил стучал в дверь, стараясь ее выломать.
– Дик, назад!.. Ложись!.. – Борзов с двумя солдатами уже вбежал во двор. – Он здесь, в сарае!.. Берите его…
Пес, послушный хозяину, улегся рядом с Колей, поводя налитыми кровью глазами.
Солдаты вытащили из сарая беглеца. Он упирался, дико ругаясь. Они били его по рукам и ногам.
– Иди, иди, негодяй! – кричал на него Борзов. – По тебе петля плачет!
Беглец отвечал руганью:
– Предатель! Банщик несчастный!.. Еще неизвестно, кто из нас раньше подохнет!..
Наконец его увели. Борзов прикрыл сарай и вытер со лба пот.
– Ну, пойдем, – примирительно сказал он Коле.
Но Коля весь сжался от ненависти. Глаза у Борзова сделались страшными. Он цепко схватил Колю за руку и втащил его в дом.
– Рано еще тебе, щенок, рассуждать!..
Коля укусил его за руку:
– Пустите, пустите!..
– Я тебе пущу! – Борзов втолкнул его в комнату и запер на ключ. Посиди тут. Потом поговорим!..
Глава четвертая. В доме Никиты Борзова
Позднее Никита Кузьмич принес Коле еду – большой кусок вареного мяса, хлеб с маслом и горячий чай, – хозяйственно поставил тарелки на стол и сел рядом с видом радушного хозяина.
– Племянничек! – позвал он. – Иди к столу…
Война быстро раскидала родственников в разные стороны. Одни эвакуировались в глубокий тыл, другие ушли на фронт, и теперь, после гибели матери, в городе у Коли остался один лишь дядя Никита. Кому же, как не ему, позаботиться о сироте?
Но Коля забился в угол и смотрел оттуда на своего дядю ненавидящим взглядом. Зачем мать приказала идти к нему? Он, наверное, и ее предал, только она об этом так и не узнала.
– Ешь, Коля! – настойчиво сказал Никита Кузьмич и подвинул тарелки поближе к мальчику. – Ешь, тебе говорят. Суешься не в свои дела…
Коля не двигался. Он так много пережил за последние дни, что сразу повзрослел. Еще недавно его маленькое доверчивое сердце готово было поверить Никите, но теперь он боялся и ненавидел его. «Скорее, скорее бежать отсюда!» – только и думал он, притаившись в своем углу.
Никита Кузьмич сидел, положив руки на стол, и, нахохлившись, смотрел на Колю.
– Ты долго будешь на моих нервах играть? – проворчал он. – Вот выведешь из терпения, так я тебя ремнем проучу.
– А меня и отец никогда не бил, – враждебно ответил Коля.
– Жалко! Старших не признаешь. Все характер, характер свой показываешь… Сколько тебе лет? Уже тринадцать, наверное?
