Отыграть назад - страница 16

— Потому что мы вместе, — он пожал плечами с таким видом, словно ему приходилось объяснять мне очевидные вещи, что не было правдой. — Я хочу выходить с тобой «в люди». Хочу, чтобы все знали, что у меня есть женщина. И это – ты, — он обжег меня коротким взглядом, и я почувствовала, как к щекам прилила кровь.

Я была не готова к такому стремительному развитию.

­— Я... я не знаю... Я не уверена, что это хорошая идея...

— Почему? — он в три шага подошел ко мне почти вплотную и остановился в считанным сантиметрах от моего лица. — Тебе есть, что скрывать? — спросил он очень глубоким и очень опасным голосом. — Есть, от кого прятаться?

— Меня разве не объявили в розыск? — я смотрела ему в глаза, словно загипнотизированная.

Я видела в них раздражение и злость. И недовольство моим сопротивлением. Играть с ним в гляделки мне не нравилось, но он не позволял мне отвести взгляд, раз за разом находя мои глаза, стоило мне лишь чуть-чуть отвернуться.

— Нет. И уже не объявят, — Громов равнодушно пожал плечами. — Нет дела – нет тела, — перефразировал он известную присказку.

— Я все равно не хочу идти. Не хочу светиться. И нет, мне нечего скрываться, — я вскинула голову, чтобы он перестал придавливать меня к полу своим тяжелым взглядом и перестал нависать надо мной.

«От незнакомых бандитов – точно нечего!».

— Я не военный трофей и не награда, чтобы таскать меня на смотрины, — я шагнула назад и скрестила на груди руки.

Я увидела, как у него затрепетали крылья носа. Как свело от гнева лицо, и ему снова пришлось сомкнуть тяжелую, напряженную челюсть.

— Ты даже сегодня не можешь просто взять и согласиться, да?

— Я не буду соглашаться на то, что не хочу делать. И едва ли захочу повторить в будущем. Даже сегодня.

С долгую минуту Громов пожирал меня недовольным, даже уязвленным взглядом. Мне было трудно ему отказывать, еще труднее – отстаивать себя. И бил он в верные точки: в мое чувство вины. Бил, словно я соперник, словно я – его враг, чье сопротивление он должен преодолеть.

— Кирилл, не нужно устраивать эту борьбу, — раскрытой ладонью я накрыла его грудь в предостерегающем жестве. — И заставлять меня. Хочешь – давай сходим в ресторан вдвоем. Но на бандитский юбилей я с тобой не пойду.

Я старалась говорить мягко и спокойно – насколько могла. Хотя слышала, что мой собственный голос меня подводит и дрожит, вот-вот готовясь сорваться. Громов напирал – не словами даже, а своим видом. Широкие, расправленные плечи, гневный взгляд, сжатые в жесткую полоску губы... Он давил на меня, беспощадно и безжалостно. Потому что все еще злился.

Наконец, он отвел взгляд и недовольно цыкнул.

— Хорошо, — сказал он голосом, по которому сразу было понятно, что на самом деле ничего не «хорошо». — Я могу оставить тебя тут одну?

Я вспыхнула и разозлилась.

— У нас точно ничего не получится, если ты будешь каждый раз напоминать об этом! — сердито воскликнула я, указательным пальцем нажав ему на грудь, и почувствовала, как он мгновенно напрягся.

Я сделала его уязвимым. И ему это не нравилось.

— Ладно, — он смирил себя и выдохнул, теперь уже по-настоящему смягчившись, и я почувствовала его ладонь на своей пояснице.

Громов притянул меня к себе и просто обнял, уткнувшись носом в макушку, хотя я ожидала жесткого поцелуя.

Больше он ничего не сказал, и какое-то время мы стояли в восхитительной тишине, и он просто перебирал мои распущенные волосы. Если закрыть глаза, на мгновение можно было представить, что у меня все хорошо. У нас все хорошо.