Озарение трансценденцией - страница 34

У Вебера же мы можем почерпнуть важные социологические различения относительно основных фигурантов «божественной среды» гуру и спасителей. Он не отрицает очевидного и давно известного обстоятельства, что религия более всего нужна и распространена среди социально обездоленных (вспомним пресловутое «опиум народа») и что социальная или экономическая приниженность являются одной из существенных предпосылок возникновения религии. Все же главным он полагает другое. Он исходит из того, что «делают» религии особые люди, но для «делания» необходима какая-то минимальная квалификация: культурная, интеллектуальная развитость. Фундаментальным для религий обстоятельством является то, что в истории разные слои были носителями интеллектуализма и/или рационализации43. Причем это не только интеллектуализм социально и экономически благоденствующих классов: аполитичных аристократов, рантье, чиновников и интеллигенции, проблемы которых – «легитимация счастья» (самооправдание своего привилегированного положения), стремление к метафизическим потребностям, спасение от внутренних бед (поиски смысла жизни). Вебер выделяет, и придает ему очень важное значение, особый интеллектуализм близких к пролетариату (в широком смысле – обездоленных и угнетенных) городских слоев. Это «мелкие чиновники и владельцы небольших доходов, грамотные люди, обладающие случайным образованием, учителя низших школ, странствующие артисты, интеллигенты-самоучки из низших слоев»44.

Соответственно, первые, интеллектуалы из благоденствующих классов (Будда, Конфуций, Зороастр, Мани45и др.), создают объяснительные концепции, дающие людям необходимые ориентировки в этом мире и карт-бланш для самостоятельных действий. Вторые (Иисус, Мухаммед, Лютер, Кальвин и др.) реализуют «религиозную потребность мелких и средних городских слоев в эмоциональной, связанной с внутренними переживаниями, назидательной легенде»46.

Вполне понятно, что именно вторые имели гораздо более оглушительный успех, социальный отклик, вызывали массовые религиозные движения. Причем особую роль в истории религий сыграли «две формы интеллектуализма (распространение грамотности и увлечение религиозными текстами): позднее иудейство и миссионерские общины апостола Павла и у пуритан XVII в. – своего рода "интеллектуализм масс"»47.

Различия между этими двумя типами религиозных лидеров социологически условны, все же в них больше общности: объединяет их особое переживание своей необычности, специфическое восприятие себя в своих глазах и в душах последователей. Это, можно сказать, непосредственная и «полная» причина генерирования религии.

То, о чем мы говорили ранее: проторелигиозные интенции в душах людей, трансформационные процессы складывания религиозных конфигураций, харизма как суггестия и этический пафос, – складываются в комплекс теофаний48, человеческий опыт чувственного удостоверения сверхъестественного. Не было бы его – не было бы и религии (в ее трансцендентном понимании), потому теофания – всегда следствие и форма живого опыта взаимодействия религиозного харизматика и его приверженцев.

Адекватная, органическая форма теофании –