Девушка, судорожно сжимая в руках телефон, поплелась обратно за барную стойку, а Елена взялась за приборы. Ника последовала примеру матери, а Тома всё не могла унять жалость по отношению к беременной. Через сгорбленные плечи полицейского она разглядывала девушку, которая маленькими глотками пила воду и всё с надеждой поглядывала на телефон. И тут ей пришла в голову идея.
– Елена! Давайте я заменю завтра Марину. Я отлично общаюсь с гостями, умею отдавать все напитки за баром и у меня как раз будет свободный вечер!
Владелица ресторана взвесила предложение и кивнула в знак согласия, после чего приступила к еде, а Ника недоумённо повела бровью в сторону Томы. Та подмигнула ей и незаметно показала плечом в сторону полицейского за стойкой.
За десертом Тома вспомнила, что не ответила своему Роберту.
“Я пока не знаю, сколько здесь пробуду. Семейные дела. А ты и правда местный?”
“Местнее не бывает. Родился и умру прямо здесь, ни шагу влево, ни шагу вправо.”
“Это как-то грустно, тебе не кажется?”
“Это очень грустно. Но я не против. Нет ничего плохого в том, чтобы быть грустным”.
“Интересная позиция. Я, наверное, соглашусь. Но ты же и веселишься тоже иногда?”
Ужин оказался очень недолгим и сумбурным. Елена не желала за столом обсуждать пропажу сына и, видимо, расстроилась, когда Тома заговорила о нём. Не доев до конца, женщина встала из-за стола и сказала, что ей нужно идти по делам. Ника коснулась руки матери и спросила, всё ли у той в порядке. Хозяйка отеля лишь печально улыбнулась дочери и погладила её по лицу.
– Завтра у меня будет больше сил, чтобы всё с вами обсудить, девочки. Давайте вместе прогуляемся с утра и выпьем кофе.
Тома смотрела в спину женщине и не могла представить и толику той боли, что она, должно быть, ощущала. Какого это – потерять ребёнка, не знать, где он и что с ним. Сейчас, когда она была в своём родном городе, Тома почувствовала ужасную необходимость немедленно позвонить своим родителям. Кажется, она даже скучала по ним.
– А ты слышала что-нибудь про мою маму, Ник?
– Конечно. У неё всё хорошо. У них обоих. Мы совсем не общались после твоего отъезда, но всегда здоровались и обменивались вежливостями. Они в полном порядке. Я слышала, что у твоей мамы всё настолько хорошо, что она теперь иногда ходит гулять одна.
– Отлично. Я… рада за неё. Наверное, мне стоит их навестить завтра или послезавтра.
– Обязательно! Я могу составить тебе компанию.
– Ммм… Может, в следующий раз? Я не знаю, как всё пройдёт, не хотелось бы втягивать тебя, если произойдёт что-то непредсказуемое.
– Не проблема, – пожала плечами Ника.
– Спасибо, – облегчённо выдохнула Тамара.
– Так… А какие планы на сегодня?
– Очень просто. Сейчас завершаем твой опрос, я записываю всё в дневник расследования, а после, я думаю, нам нужно осмотреть комнату Ромы. Какие-то вещи, записи, фотографии – это всё поможет нам лучше узнать о нём и его делах в последние дни перед исчезновением.
Тома сделала глоток воды, сложила тарелки друг в друга и расчистила место прямо перед собой. Достала блокнот из сумки и в который раз улыбнулась, глядя на смешного динозавра. Ника взяла тарелки со стола и отнесла их на кухню. Вернувшись к подруге, она держала два до краёв наполненных бокала с красным вином. Села, разгладила юбку на коленях и отпила глоток.
– Я готова. Даже примерно помню оставшиеся вопросы. Вот только у меня душа болит, как мало я знаю о родном брате. Я будто бы толком и не знаю, что он за человек. Это так странно: сначала по дому бегает мелкий, раздражающий слепок, отдалённо напоминающий гусеницу с руками, а потом – несколько лет, и это уже думающее, абсолютно реальное и сознательное существо со своей собственной жизнью, о которой тебе ничего не известно. Мне так стыдно перед ним…
