– Мм… Доброе утро? Долго я спала? – прокряхтела сонная Тома.
– Сейчас всего лишь девять утра. Мы остановились на заправке. Я уже залила бензин, позвонила маме и сходила в туалет. Так что дело за тобой. Умойся, разомни ноги, всякое такое. Я думаю насчёт лёгкого второго завтрака и, однозначно, о кофе.
– Окей. Эмм… Спасибо. Я услышала про номер… Это действительно будет очень кстати.
– Не за что.
Девушки улыбнулись друг другу: Ника – уверенно и покровительственно, Тома – сонно и рассеянно. Зевая и продолжая кряхтеть, Тамара вышла из машины, аккуратно придерживая ярко-красную дверь. Она взяла с заднего сиденья свой рюкзак и направилась к уборной на заправке.
Как приятно находиться в обществе человека, который знает тебя с детства. Это совсем не то, что общение на работе или с новыми знакомыми. Здесь можно быть собой на все сто процентов – ворчать, быть недовольной или какой угодно ещё. Не нужно выдавливать из себя неискренние улыбки, можно просто быть… Тома почти забыла, каково это.
«Хотя зубы, пожалуй, почистить стоит», – подумала она, расстёгивая рюкзак в поисках несессера. Рюкзак – внушительное творение какого-то безумца из джинсовой ткани и зелёного твида – добродушно распахнул перед девушкой свои внутренности.
Закончив все необходимые процедуры, Тома остановилась перед зеркалом, чтобы причесаться. Она пригляделась к своему отражению. Неужели она и правда совсем не изменилась? Этого не может быть. Наверняка Ника просто смеётся над ней.
Тамара досконально знала каждую, даже самую мелкую черточку своей внешности и характера, которые изменились за последние годы. Она взращивала в себе эту лёгкую тщеславность и внимательность к себе, как редкий цветок.
Чуть пополнели губы, стрижка – не абы какая, а из модного салона, бесконечное количество прочитанных книг, аккуратно выщипанные брови, округлившиеся бёдра, нога на размер больше. А главное – работа в баре сделала её гораздо более общительной. Тома чувствовала себя водой: она могла предотвратить конфликты ещё до того, как они возникали. Могла удачно пошутить, когда это было нужно. Могла глупо и громко кривляться с кем-нибудь, могла вести увлечённые беседы о литературе и истории искусств. Научилась читать людей. Изменений было много.
Но самое главное – Тома стала самостоятельной. Она сама решала всё в своей жизни. Ни Ника, ни мама, никто другой не мог повлиять на её точку зрения, на её мысли. Она была независима.
Тома нахмурилась под всепроникающим, тяжёлым взглядом своего отражения. Однозначно, независимость от Ники сейчас немного под вопросом. Ведь стоило той появиться в её жизни спустя целых пять лет, как на следующий же день Тома бросилась через всю страну искать её брата. Но это был особый случай. Это ради Ромы. Ромы, который всегда был по-детски добр и чуток к ней. Его родители даже шутили, что у него к Тамаре настоящая любовь. Возможно, так оно и было.
Где-то у Ники дома, наверное, до сих пор пылится коллекция детских детективов Энид Брайтон, которые Тома подарила своему маленькому другу на восьмилетие… Надо будет их найти.
Тамара вышла из туалета и увидела подругу, стоящую у кассы. Та держала в руках два больших кофе и два французских хот-дога с горчицей.
– Я предлагаю съесть хот-доги здесь, за столиком, а не в машине. Хорошо? – решительно заявила подруга, крепко сжимая покупки. Кажется, она не была в восторге от предыдущей трапезы своей пассажирки.
