Далеко не всем это удавалось. Двое одноклассников Риты, Андрей и Павел, по очереди пытались выполнить этот опасный и сложный трюк. Но в последний момент их останавливала зримо ощутимая опасность, которая глядела на них стальными глазами застывшей речной глубины. И они бултыхались в воду «солдатиком» – прыгали с трамплина в реку по-обычному не мудрствуя лукаво.
Но вот настала и моя очередь. Я знал, что все смотрят на меня. И Рита тоже. Рванув изо всех сил, так что нагретый воздух зазвенел в ушах, я на полной скорости в каком-то отчаянном прыжке ушел вверх, вытянувшись в воздухе в звенящую, до предела натянутую струну. На берегу кто-то ахнул. Но уходя вверх, я с ужасом за доли секунды почувствовал, что не успею, не смогу из такой вертикальной «свечи» уйти в «пике». За несколько коротких мгновений, которые растянулись для меня в длительные временные отрезки, я пытался, напрягая в воздухе силу всех своих мышц до самого последнего нервного волокна, хоть как-то выправиться, чтобы не рухнуть в волны плашмя, как сбитый «мессершмитт». Страшная сила невидимого притяжения, словно сердясь на мою дерзость, обрывала мой безрассудный полет, приближала к неминуемой катастрофе и позору.
Но что-то мне все же, видимо, удалось сделать. В следующее мгновение я явственно различил голос Риты. Мои руки и плечи рассекли зеленовато-прозрачное небо, отраженное в глубине воды. И в ту же секунду страшная боль от удара о водяную толщу пронзила мне грудь и живот. Уже под водой я чувствовал, что теряю сознание, что безжизненно-пресная вода нескончаемым потоком заливает мое нутро через нос и открытый рот. Как я тогда не утонул – мне не ясно до сих пор.
Каким-то невероятным усилием воли мне удалось выбраться на поверхность. Я медленно брел к берегу. Низ живота был отбит. От нестерпимой боли выступили слезы на глазах. Ситуация была немыслимой – комичной и дикой. От боли хотелось выть и стенать, сняв плавки. Я понял: это будет развенчание позором, полное крушение моего «героического» образа. Но вот я слышу голос Риты: «Потерпи… я прошу… все будет нормально». Боль куда-то уходила. Ее руки касались моих мокрых волос, в глазах была жалость и что-то еще. Голос Риты дрожал. Я видел ее округлые девичьи бедра, крепкие груди, стройные смуглые ноги, милые маленькие ступни, которые хотелось прижать к губам…
Быстро, слишком быстро проходило лето. Уже иногда ранним утром далекие туманные рощи мертвыми глазами смотрели на тихую окрестность. Скоро и мне предстояло уезжать в Москву, а значит, было суждено расстаться и с Ритой. Но мысль о том, что мы когда-нибудь сможем быть вместе, наполняла мое сердце надеждой. И то, что ее глаза, улыбка, волосы, тепло губ могут когда-нибудь быть моими, казалось и реальностью, и запредельной мечтой. Я знал, что нравлюсь ей. Но это еще ни о чем не говорило и не являлось залогом моих ожиданий.
Было и еще одно обстоятельство, которое приводило меня в полное отчаяние. Кроме того что предстоял скорый отъезд, выяснилось, что у Риты есть парень – ее хороший, давний знакомый. Не жених, нет. Но когда-то их родители очень дружили, были связаны общими для них делами по работе. Потом они уехали в Прибалтику. Каждое лето родители Риты вместе с ней ездили к ним в гости в старинный прибалтийский город. И каждый год этот парень, которого она знала еще с детства, дарил ей на день рождения сделанные под старину, красивые серебряные украшения с янтарем. Родителям очень хотелось, чтобы их дети через какое-то время были вместе, соединили свои судьбы, тем самым еще больше скрепив дружеский союз двух семей.
