Колесниченко взял карандаш и показал, как.
– Видишь? Ты режешь слева направо. Как правша. А тут наоборот, судя по характеру раны. То есть, он схватил деда сзади, и…
– А почему сзади? – перебил Павел. – Может, как раз напротив стоял. Чиркнул, а потом скальпель в руку вложил – и фьють! Вот тебе и левша.
– Не-е-ет! – с удовольствием сказал Машук. – Ну-ка, попробуй перерезать мне горло.
Паша взял карандаш и взмахнул рукой. Справа налево.
– Ты видишь, все равно характер раны не меняется!
– А если он резал по-другому? Слева направо? – упорствовал Колесниченко.
– В принципе, не исключено, – неохотно согласился Машук. – Но тогда как же следы на руке? Нет, тут он перерезал деду горло его же рукой. Скорее всего, постучал, дед открыл, прошли в ту комнату, где эти домики, и там он его… – Машук звонко прищелкнул пальцами.
– Но зачем?
– Это вопрос не ко мне. Бери, расследуй. – Машук пожал плечами.
– А мог это тот… Зайцев сделать? Как ты думаешь?
– Да хер его знает! Думаю, нет. Я его просил подать ведро, когда мы самогонный цех ихний смотрели. Полное! Он чуть не усрался от натуги. Слабоват.
– Может, притворялся?
– Да что ты заладил: может, может! Откуда я знаю!.. Ладно, с дедом понятно. Читаем дальше. – Машук зашелестел страницами. Колесниченко преданно смотрел на него.
– Интересно, интересно! Ты видел? – Машук выпрямился в кресле. – Смотри! У второго обнаружили в правом легком пулю. Хм. Еще одна… И судя по всему…
Резко зазвонил телефон. Машук свободной рукой взял трубку.
– Да, я. Где? Хорошо, сейчас буду.
Он поднялся с кресала.
– Все, я поехал! Давай в другой раз, хорошо? Так, где же мои…
Колесниченко вздохнул.
– Да дело все равно закрывать будут. Этот убил того и застрелился.
– Закрывать? Это плохо, дело интересное – озабоченно проговорил Машук, собирая дипломат. – Если закрывать, так чего ты кипишуешь? И так все понятно… Где же он подевался? – он пошарил в столе, и что-то достал. – Ага, вот. Все, я побежал. Кабинет закроешь. Пока! – И Машук исчез.
Колесниченко уныло собрал материалы в папку, взял кофе и печенье и вернулся к себе. Он чувствовал, что другой раз ему не светит.
На столе дожидался целлофановый пакетик, в котором лежало что-то металлическое. Присмотревшись, Павел узнал в кусочках металла пули.
– Ну, в общем, и все… – Павел оглядел собеседников.
– Да что тут расследовать – закинув руки за голову, Димка смотрел в потолок. – Обычное дело, бери да закрывай. Вообще проблем не вижу. И тебе же показатель будет…
– Закрывай! – передразнил его Павел. – Полно неясностей, а ты проблем не видишь! Убийство же двойное! Я, между прочим, уже неделю по вечерам все сижу, изучаю, анализирую, голова пухнет.
– Ну изучай, изучай, аналитик, коли делать нечего, – хмыкнул Колесниченко-старший, повернувшись на бок.
– А вы что думаете? – обратился к Павел к Мише.
– Хорошо бы взглянуть на материалы, – после некоторого молчания сказал Миша. – Как по мне, интересный случай…
– Так я сейчас принесу. – Паша подскочил и выбежал из комнаты.
– Я не понял, они что – здесь? – удивился Миша.
– Так говорю же, неделю изучаю! – крикнул из своей спальни Колесниченко-младший.
– Ничего себе! – Димка почесал щеку. – Носят секретные материалы туда-сюда, как в библиотеке! Ну и страна, блин! Нигде порядка нету!
– Причем тут порядок! – сказал Павел, входя в комнату, – я же поработать взял. Тем более, бери что хочешь, никто не смотрит. Вон, две недели назад у Алтухова сканер вынесли, так он только через два дня заметил. И не нашли! Сперли прямо в кабинете, и никого не нашли! – Он положил объемистую папку перед Мишей. – Щас, ноут еще.
