Ускорился, блин. Только деньги потратил. Чувствовал, что не надо извозчика брать.
Экипажи стояли, сцепившись осями, одно колесо чуть не насквозь пробило другое, причем очевидно было, что виноват в этом не Тарасов кучер, а мордастый парень, разодетый в шелк. И беретка у него с павлиньим пером, красавчик. Извозчик уже слез, вытащил монтировку и пытался отцепить свою карету от встречной, на которой одни резные диски стоили столько же, сколько весь его потрепанный экипаж.
Парень спрыгнул на мостовую, потянувшись, и было в его кошачьих движениях столько наглости, что извозчик поубавил тон, а потом и вовсе перестал браниться, хотя полоса была его и что здесь делала чужая карета, было непонятно. Но, видно, не первый год мужик на облучке сидел, понимал, что компенсации тут не дождешься. Ноги бы нормально унести.
Не получилось.
– Ты, быдло, куда прешь?
– Я же по своей...
– Куда ты прешь, я тебя спрашиваю? – Парень медленно подходил к извозчику, поигрывая желваками, и ясно было, что добром это не кончится.
– Я по своей, а куда ты...
– Я тебя, баран, спрашиваю, куда ты прешь? У тебя что, денег много?
– Я по своей...
– Или здоровья? Или ногти за день отрастают? – Парень уже нависал над извозчиком, который был в полтора раза меньше, так что в исходе стычки, в общем, сомневаться не приходилось. Из узорчатых, инкрустированных серебром окон лениво поглядывали двое. Их кучер, чувствуя молчаливую поддержку господ, поднял руку, ещё не на удар, просто пугая, но в этот момент маленький извозчик извернулся, выдергивая из колеса монтировку, и с традиционной русской фразой: «Да пошел ты», – врезал детине стальной осью в пах и тут же сцепленными в замок руками добавил по загривку.
Уже через секунду берет лежал в грязи, а кучер валялся рядом, ещё не понимая, как ему будет больно приходить в сознание. Извозчик пнул мордастого в бок и снова ковырнул колесо монтировкой. Кареты наконец расцепились. Из богатого экипажа вышел один из пассажиров.
– Ты зачем ударил моего кучера, хорек? – Властный голос человека, одетого в чёрный бархат, заставил извозчика вздрогнуть и как-то странно присесть. И без того невысокий, теперь он казался совсем маленьким, каким-то крохотным и унизительно покорным. Не как раньше, когда он просто связываться не хотел, но ещё прятал зубы, а реально покорным, так что казалось, вели ему чёрный подползти на брюхе, и подползет. Не в силах более оставаться нейтральным, Тарас тоже выбрался наружу.
– Вы же всё видели. – Внутри у школяра позванивало напряжение, смешанное со страхом, но и лихость какая-то несла, он знал, что бояться этих расписных богатеев себе не позволит, хотя чувствовал не просто спесь – дыхание магической силы, которое шло от пассажиров дорогой кареты. – Извозчик не виноват, виноват именно ваш кучер.
– Я что, спросил тебя, кто здесь виноват? – Чёрный повернулся лицом, и Тарас против воли попятился. Одернув себя, он принял максимально независимую позу и сообщил:
– Магическое воздействие на простолюдинов безопасно. Это признак слабости, а не силы.
– Школяр, что ли? – Чёрный подошел вплотную к извозчику и поднял его за шкирку, как поднимают нашкодившего кота. – Когда я буду нуждаться в оценке своих действий, радужный болван, я тебе сообщу. – С этими словами он несколько раз хлестнул извозчика по лицу, так что голова бедняги, дергаясь при каждом ударе, моталась из стороны в сторону. Из безвольно разжавшихся пальцев выпала монтировка, руки повисли, как если бы полностью лишились костей.
