– А как же! Я такой. – В глазах Андрея снова засветились зелёные огоньки. – У меня подруги по всему свету, ибо я – человек компанейский.
– Кто она?
Герман даже забыл про трубку. Он трясущимися руками наливал себе водки, понимая, что в столице, при жене, столько не выпьешь.
– Журналистка, аккредитована в Москве. Она уезжала домой, в отпуск, а теперь возвращается. Ты в высшем свете вращаешься, так, может, слышал такое имя – Франсуаза-Иветта-Одиль де Боньер.
– Она дворянка? Нет, сынок, я не так высоко летаю, как ты думаешь. – Герман протяжно вздохнул. – Производителей порнухи, вроде меня, раком до Нью-Йорка не переставишь. Значит, твоя подруга голубых кровей?
– Да, это обедневший графский род. Ну, как обедневший? У нас так руководители страны мечтают жить. В собственности их семьи находится небольшой остров в Средиземном море, а на нём – замок. Разумеется, есть яхта, несколько автомобилей, дом в Версале. Но по сравнению с тем, что было, всё-таки маловато.
Под потолком кухни прошуршали крыльями две летучие мыши. Андрей недавно принёс их в дом, чтобы посмотреть, как они будут существовать в квартире. Но к этому моменту он твёрдо решил отправить мышей на чердак, где им самое место. Здесь же мыши полюбили кладовку, где тихонько висели весь день вниз головами. Ночью же они начинали летать по коридору и кухне, подобно призракам из фильмов ужасов. Особенно страшны были их зубы и уши. Раздражал и почти непрерывный писк жутких тварей, от которого часто было не уснуть.
Герман Рудольфович, заметив их, решил не срамиться перед сыном. Он уже давно ловил ос, тараканов и чёртиков, поэтому ничуть не удивился, заметив нетопырей. Режиссёр между делом сообщил, что несколько раз сидел на Канатчиковой даче. Он не стеснялся взрослого сына и считал, что дети должны знать о своих родителях горькую правду. Но летучие мыши всё же повергли несчастного в смятение.
– Да…
Герман налил себе ещё одну рюмку. Из его трясущихся пальцев выпала трубка. Слёзы оставляли мокрые дорожки на загорелых щеках. Длинные ресницы мелко дрожали, будто его колотил озноб.
– Когда ты успел с ней… с графиней… того… познакомиться?
– Батя, кончай пить! – не выдержал Андрей. – Мне, конечно, водки не жалко, но ты теряешь человеческий облик. У тебя ещё осталась красота, но скоро её не будет. – Он отставил бутылку подальше. – Мы познакомились первого июля, то есть месяц назад. Как раз в тот день, когда мы впервые увиделись и с тобой. Перед тем, как встретить тебя в аэропорту, я давал ей интервью. Она интересовалась деятельностью шайки, которая промышляла продажей квартир. Помнишь, как ты вместе с Ритой Апостоловой, Женькой и Лёлькой ездили в Петергоф?
– Помню, – кивнул Герман.
Он очень хотел ещё выпить, но бутылку уже отняли.
– Так вот, а мы с Франсуазой отправились в ресторан гостиницы «Астория»…
Озирский встал из-за стола и прижался лбом к стеклу. Какая-то машина через подворотню выехала на набережную. В окне напротив ревела и вовсе нечеловеческая музыка. Андрей радовался, что окна детской выходят на Фонтанку. Сейчас там было куда тише, чем во дворе.
Поняв паузу, как надо, Герман понимающе усмехнулся.
– У вас вот так всё сразу и вышло?
– А чего тянуть? – Озирский сел на табуретку верхом. – Мы уже понимали, что оба этого хотим. Фрэнс встретилась со мной не только по служебной необходимости. Она очень хотела меня утешить, потому что знала про мать. А потом сказала, что полюбила с первого взгляда – будто стрела Амура попала в сердце. Какая-то сила тянула её ко мне, да и меня к ней тоже…
