Сказав это, он вышел. А через сорок минут машина, в кузове которой ехали Вовка и пехотный лейтенант Тищенко, уже пересекала Охтинский мост. Погода стояла ненастная. Сильный ветер гнал по небу тёмные груды туч, а в скверах, и без того жалких и нищих, в своём яростном разгуле он обрывал листву и вместе с пылью носил её по всему городу.
Встречного транспорта на левобережье было мало. И это позволяло полуторке рыскать по всей ширине улиц, объезжая свежие воронки и обрушенные на проезжую часть обломки стен изувеченных домов. Вовка и лейтенант, сидевшие на старом сиденье, брошенном прямо на пол, подпрыгивали при этом словно мячики. Время от времени мальчик привставал в кузове и с жадным любопытством глядел на город, который с каждым днём становился всё мрачней и угрюмей. Казалось, что ненастье хозяйничает не только на улицах, но и в судьбе Ленинграда.
И вот начались заводские окраины. Набатов изредка останавливал автомобиль, уточнял дорогу. Вовка, стоя в кузове, с вытянутой по-жирафьи шеей, вертел головой. Но он не узнавал мест и был этим немало смущён. Однако, продвигаясь по окраине, они, в конце концов, выехали к полуразрушенному складу. Здесь нынче уже всё было обжито. Вовка постучал по кабине. И лишь только они остановились, как тут же к ним подошли военные. Проверка документов и прочие необходимые формальности много времени не заняли. И вот, оставив машину и получив в сопровождение сержанта, группа Набатова продолжила свой путь. Проводник предупредил их, что фашисты на этом участке обороны по-прежнему активны. Их атаки, артобстрелы и снайперская охота не прекращаются. За обломком стены, вблизи того самого окопа, в котором некогда держал оборону Садовников, они укрылись.
Мальчик огляделся и с удовлетворением отметил, что линия обороны стала более внушительной: окопы глубже и шире, а брустверы мощнее. Сержант на пару минут отлучился и привёл для уточнения задачи трёх солдат с сапёрными лопатками. Вовка показал им, где находится могила и в каком положении лежит в ней убитый немец. Солдаты перебежками приблизились к воронке и, лёжа на боку, стали откапывать труп.
Лейтенант Тищенко, порасспросив мальчика о том, где следует искать «Железный крест», пополз к месту раскопок. Через двадцать минут он вернулся совершенно грязный, но вполне довольный.
– Ну, и как результаты? – нетерпеливо спросил его Набатов.
– Всё, что было нужно – нашлось. Крест, зажигалка с его инициалами, медальон, даже часы, – ответил лейтенант. – Спасибо Вовке, что укрыл его толем. Даже лицо Гюнтера разглядел, его баки. В общем, теперь я знаю о нём значительно больше.
– Вот и хорошо. А приметы есть у него?
– Вроде нет. Хотя всё в грязи, конечно.
– У него наколка есть, – торопливо сказал Вовка.
– Где? – деловито спросил Тищенко.
– На правой руке, под манжетой.
Лейтенант коротко свистнул бойцам и, пригибаясь, убежал к ним. Вскоре вернулся. Достал блокнотик, показал Набатову.
– Вот. Срисовал. В натуральную величину.
Там между двумя молниями готическим шрифтом была выколота какая-то надпись.
– И что это за фраза? – спросил майор.
Лейтенант перевёл:
– «Я покорю весь мир», – это похоже на девиз, – сказал он.
– Похоже, – согласился начальник милиции. – Видно, шагая по Европе, он и утвердился в этой мысли. Однако мог ли этот породистый нацист хоть на миг предположить, что Вовка подкорректирует его великие планы?
