P.O.W. Люди войны - страница 23

Ганущак зафиксировал, что в Косово стало больше оружия.

«Понимаешь, в чем штука? Когда мы здесь начинаем его искать, оно уходит назад в Македонию, – так говорил командир. – Когда его пытаются конфисковать на той стороне, оно все идет к нам».

Солдаты Ганущака как-то поймали албанца, который возил в багажнике минометные мины.

«Этого парня просто подставили нам, – размышлял Виктор. – Основной караван прошел где-то в другом месте. Они везут из Македонии все подряд. Мины, снайперские винтовки, автоматы, пулеметы, боеприпасы. Все это тащат на лошадях через горы. Иногда несут на собственных спинах. Мы задержали десятки людей и сотни единиц оружия. У нас есть свои информаторы здесь, в Косово. Но лучше бы они у нас были на другой стороне».

С Виктором мы встретились в сентябре две тысячи первого. Год спустя я был удивлен, узнав от другого офицера украинского контингента в Косово, что оружие продолжают возить через горы. Правда, теперь уже в Македонию. Трафик меняет направление. Разоружение, похоже, никогда не станет реальностью. В этом есть нечто сверхрациональное. Наверное, просто бизнес.

«Мы не хотим, чтобы гибли мирные граждане. Но поймите, что это война. Жертвы неизбежны», – спокойно говорил Илири в банкетном зале тетовской кофейни. Его телохранители слегка опустили глаза, словно сожалели о тех, кого случайно задели пули и мины с гор.

«Вы говорите о том, что война еще не закончена?» – переспросил я команданте. Переводчик сделал вид, что не расслышал мой вопрос. Он занервничал, видимо, испугался возможной реакции команданте. Тот воспользовался возникшей паузой и встал.

«Добро пожаловать в Македонию, украинец, но только не на вертолете», – Илири улыбнулся и протянул ладонь с аккуратно постриженными перламутровыми ногтями. Мягкое исчезающее рукопожатие с едва уловимым усилием в самом конце. Амстердамская стрижка команданте мелькнула за широкими квадратными спинами суровых телохранителей. Илири направился к выходу. Я быстро последовал за ним. Оказавшись перед кафе, я успел заметить, как команданте садится в черный «мерседес». Тот самый, из которого достали новенький гранатомет. Всего за полчаса до интервью.

Только несколько лет спустя я узнал настоящее имя команданте Илири. Его звали Иса Лика. Когда команданте застрелили в Тетово, в две тысячи шестом, ему было тридцать три.

Вы думаете, нежная, как рисовая бумага, японская поэзия о любви? В ее лаконизме есть что-то общее с полузабытым искусством «иаи-до» – умением одним движением выхватить меч из ножен и разрубить противника от плеча до пояса. Я читал сборник ирогами, средневековых поэтических импровизаций, когда она, сидя на смятой простыне, тихо сказала:

– Возьми меня с собой на войну.

– Что? – не расслышал я.

– Возьми меня с собой на войну, – повторила она, обхватив руками круглые свои колени.

В спальню сквозь давно немытые стекла едва пробивался рассвет. Он внимательно ощупывал мой рюкзак, стоявший возле двери. Черно-зеленый рюкзак был чем-то похож на старого солдата, который все время ждет приказа и поэтому спит в камуфляже. Я уже знал, что скоро скомандую «на плечо» и затяну лямки, чтобы не болтались.

– Зачем тебе это нужно? – спросил я ее.

– Мне нужно это видеть, – глотая слова, произнесла она.

– Что видеть?

– Это. Это.

Говорят, женщины более жестоки, чем мужчины. Думаю, что более любопытны.