А Сладкий мне потом пояснил, он же в языках шарит, что это имя такое у победителя – Джо Па. Вот такой прикол.
– Да, Карась, насмешил так насмешил, – вытирая глаза от слёз и всхлипывая наперебой говорили Герцог и Пупок, – это надо же, победитель «Жо-Па»!
*****
В этот момент произошло интересное событие. Пацаны сидели на нижних нарах, у стола, а с верху вдруг неожиданно спустились ноги. Голые, волосатые ноги с огромными нестрижеными ногтями и благоухающие неприятным амбре. Ноги стали висеть и болтаться ровно напротив носа Пупка.
– Э, это что за… Да я тебя! – закричал Пупок и хотел было стащить с верхнего яруса невидимого его обитателя, обладателя волосатых и дурно пахнущих конечностей.
– Это Серёга Патологоанатом, ты его не бей, он так-то безобидный, просто гумозный, – заступился Карась, – Серый, ты чо опять ногти не стрижёшь? Посмотри, у тебя когти отросли, как у орла, того и гляди кудахтать начнёшь, или что они там делают, орлы… Да и запашок, скажу я тебе… Короче, давай это, метнись в ванную, постригись, помойся, пацанам не мешай, видишь, дела у нас. Всё, мухой!
С верхней полки тут же как по команде, без лишних вопросов, не проронив ни одного слова, соскочило «нечто», логично продолжающее те самые ноги. Это был низенький, корявый человечек, безумно похожий на Полиграфа Полиграфовича Шарикова, небезызвестного героя кинофильма «Собачье сердце» по мотивам романа Михаила Булгакова, при чём в стадии, когда он ещё не полностью превратился из собаки в человека. Со звериным выражением лица, в огромных очках, клетчатой рубашке и почему-то летних шортах, существо хромая заковыляло к выходу. Не стриг «Паталогоанатом» ногтей видимо действительно уже очень давно, при чём ни ногтей, ни волос, в результате чего, особенно после полуденного сна, он стал лохматым и помятым, как домовой.
– Давай-давай, шевели булками, Серый! А то когти уже по полу стучат! – заугарал Слон.
Дверь хлопнула, они снова остались одни.
– Так, пацаны, ну как же мы наречём нашего нового братэллу? Слушаю ваши предложения!
Герцог открыл пиво и тут же присосался к бутылке, его примеру последовали все остальные.
– Может «Суровый»? – предложил Слон, хлопнув очередной крышкой, поддев и открыв её зажигалкой.
Из открытой бутылки пошёл аппетитный ароматный дымок пенного.
– Не, – оценивающе посмотрел на Санька Пупок, – давайте «Бедовый».
– Какой на хрен Бедовый, давайте… Свирепый.
– Почему Свирепый… Давайте… Нелепый! – на фоне принимаемого пива, по комнате пополз смех, все откровенно прикалывались.
– Да какой Нелепый, давайте… Хмурый!
– А может Понурый?
– Как-как? Каурый?
– Не, Весёлый, точно говорю, Весёлый! – чем больше народ высасывал пива, тем веселее всем становилось.
– Так, всё, хорош! Поугарали и хватит, тут дело серьёзное, – остановил балаган Герцог, – ты, Санёк, скажи сам. Тебе что, например, нравится?
– Мне… – замялся Александр, – Ну… Музыка нравится… Французская. Да и что больно выдумывать, у меня же уже есть погоняло. «Месье» на районе кличут.
– Ну вот и всё, значит так и будешь – «Месье». Так и порешили. А то Хмурый-Понурый, ничего умнее придумать не могут, олухи. Ну что ж, пацаны, прошу любить и жаловать, Месье! Ну вот, парень, теперь ты наречён и с нами повязан, давай обсудим, что дальше делать будем, ты о кодексе пацана слышал?
– Нет…
– А кто ты по жизни? – спросил Герцог и все пристально посмотрели на Санька, тот замялся.
