Падение Новгородской республики - страница 6

И говорит о вере только в Бога,

Кровавый след оставив у порога?

Не слышит он небесного отца,

О милосердии не ведают уста.

Перед народом лик его один,

Другой же спрятан в глубине седин.

Все земли переходят не по праву

Желавшему их долго Ярославу.

Тмутаракань, пленительный Чернигов

Его владениями оказались мигом.

Так Ярослав и Псков себе присвоил,

И власть свою здесь тоже узаконил.

Его не трогают моральные устои,

Борьбу за власть по жизни он усвоил.

Он тут же позабыл про Судислава —

Его своя заботит власть и слава.

А чтоб душа о душах не страдала,

Достаточно постройки будет храма.

Там, с верою в свои благие цели,

Молиться будет и, конечно, верить,

Что Бог простит, грехи отпустит в храме.

Виновные же молятся пусть сами.

***

Тут старый князь увидел, что дошёл

До храма, что недавно освящён.

Услышал путник колокольный звон.

На его средства храм тот возведён.

В задумчивости возле церкви встав,

Креститься начал старый Ярослав.

Сияньем отдавали купола,

И церковь под покров к себе звала.

Сюда он исповедаться ходил,

У покровителя в ней помощи просил.

Крестясь, стоял князь долго на морозе,

Но внутрь зайти не захотелось всё же.

Шептал сутулый, худощавый старец,

Ко лбу прикладывая знак из пальцев:

«На паперти* пред церковью стою,

За убиенного Мстислава я молю.

Не совершал я тот кровавый грех,

Пускай душа покоится вовек.

Неведомы мне праздные пиры,

Георгия-спасителя* дары,

Всё приходилось делать самому,

И много хитрости я применял в пылу.

Жестоким становиться я посмел,

Чтобы добиться власти, как хотел.

За это, господи, помилуй и прости,

Ведь я мечтал о целостной Руси.

Стала моей вся Киевская Русь,

И за неё я тоже помолюсь».

Как будто в белый, тоненький фуляр*

Окутан был Георгиевский храм.

Он вызвал в князе трепетные чувства,

Смотрел старик на церковь свою грустно.

Душе всегда в ней было так уютно!

Он счастье чувствовал здесь абсолютно.

К вечерней службе поспешал народ,

Мимо него миряне шли вперёд.

Была неразговорчива толпа —

В тулупе не признали старика.

Когда же служба в церкви началась,

Хромой старик продолжил путь опять.

Почти напротив храм святой Ирины

Стоит в монастыре посередине.

Богатый этот женский монастырь

Построен был в честь Ингигерды им.

Как будто рябь реки, бежал внутри озноб,

И чувствовал старик, как холодеет лоб.

Но мысль его неслась быстрее впереди,

И с совестью он вёл коварные торги.

***

Мелькают в голове те дни, слова

И лица тех, кто погибал тогда.

Холодный воздух остудил слегка

Картины воспалённого ума.

И, продолжая свой безлюдный путь,

Князь снова вспоминал деяний суть.

Как было, он рассказывал пурге,

Но будто бы доказывал себе:

«Вот в честь победы храм здесь возведён.

Константинополь очень удивлён,

Что храм Софийский в Киеве – не сон,

Под стать Константинопольскому он.

Пусть начинал строительство не я,

Зато закончил строить, не шутя,

Чтоб знали Византия, Запад, Рим,

Что Русь самостоятельно стоит.

Строительство Божественной Софии

Ответило величью Византии.

Увидел мир то, как она красива,

И понял, у Руси своя миссия.

В ней нарисованы художниками фрески —

Кроме божеств, на стенах там уместны,

Благодаря Ирининой харизме,

Сюжеты из семейной нашей жизни.

Нашли своё там место скоморохи,

И сцены увлекательной охоты,

И полностью все члены из семьи

На стены храма там нанесены.

Софию я украсил серебром

И золотом, иконами потом.

И в ней библиотека моих книг,

А мудрость книг меняет дух и лик.

Хотел я Русь по мере просвещать,

Всем, кто захочет, книги дать читать.