Последний поезд, на Барселону, уходил с Аточи в 1>00. Но ещё задолго до полуночи вокзал стал пустеть, закрылись бары и магазины, и сегуры4 предупредили нас, что мы должны покинуть вокзал, так как он до утра закрывается. Когда мы сказали, что нам негде ночевать, они только пожали плечами.
Уставшие после дневных блужданий по городу и голодные, ибо последние деньги истратили ещё днём на пиво и пататас фритас, ночь мы провели под мелким дождём на улице.
О чём мы думали тогда, оказавшись впервые в жизни ночью на улице Мадрида без денег? Вероятно, мы надеялись, что эта неуютная и неприятная ночь будет первой и последней, что деньги нам всё-таки пришлют, и мы вновь будем жить в тепле под крышей, отыскав какое-нибудь ещё более дешёвое, чем постоялый двор «Сан Блас», пристанище, что будем экономить каждые сто песет, а в бар пойдём теперь уж только тогда, когда найдём себе работу… и так далее.
Ну, а если денег не пришлют вовсе никогда, как и оказалось впоследствии? Об этом мы не думали, потому что думать об этом не хотелось.
Спрятаться от дождя было негде. Все до единого подъезды были заперты. До утра мы, обременённые вещами, бродили по пустынным и мокрым мадридским тротуарам.
В шестом часу утра мы вернулись на открывшуюся Аточу и уже было улеглись, чтобы уснуть мёртвым сном, как запомнившие нас ещё с вечера сегуры немедленно подошли и сказали, что лежать и спать на скамейках нельзя.
Мы продолжили, по выражению Шосса, «великое аточское сидение». Что именно мы там собирались в итоге высидеть, было неизвестно, но бродить по городу, причём на пустой желудок, не было ни сил, ни желания; выручал только Станислав Лем.
К вечеру второго дня от голода и без курева (впрочем, сигареты мы иногда, пока ещё очень робко, стреляли – все испанцы, как правило, охотно дают закурить) нас начал, как это сказано у С. Лема, побирать чёрт.
Марроканец. Вечером второго свободного от денег дня я шатался вокруг вокзала. Там я разговорился с марроканцем, торговавшим контрабандными сигаретами. По-испански он говорил примерно как я, так что мы один другого хорошо поняли.
Марроканцу я поведал о наших невзгодах. Купить у меня за 200 песет китайские часы «Монтана» он отказался, однако сообщил, что поесть и переночевать бесплатно в Мадриде, оказывается, нет проблем.
Марроканец отметил на нашем плане Мадрида некое учреждение близ станции метро Куатро Каминос, где оказывали помощь иностранцам, а также организацию «Крус Роха Эспаньола» – «Испанский Красный Крест», куда следовало обратиться по поводу асило политико – политического убежища.
Марроканец поведал мне, что «Крус Роха» сейчас уже закрыт, и туда следует идти с утра, ну, а в ту, другую контору можно отправляться прямо сейчас.
От всей души поблагодарив марроканца, я срочно отправился на вокзал. Шосс, сидя в верхнем зале ожидания, попеременно разглядывал сквозь стеклянную стену свои любимые поезда ТЖВ, читал С. Лема и просто сидел, думая неведомо о чём. Оторвав его от этих плодотворных занятий, я взволнованно изложил ему только что полученную информацию. Естественно, она его крайне заинтересовала. Про «Красный Крест» Шосс, оказывается, знал и раньше, но, видите ли, забыл.
– Какой же я дурак! – воскликнул Шосс.
Не медля ни минуты, так как уже темнело, и начинал накрапывать дождь, мы подхватили наше барахло и отправились по указанному адресу.
Падаль на прогулке
