Они уже были готовы к этому, ведь смердящий дымок преследовал их с самого начала пути… Их встретил рой мух на кишках, развешанных по кругу, для устрашения. Это уже был не волчий знак. Они собрали обрывки одежды, нашли старый гвоздь, каким сбивают толстые сваи, и небольшой сверток, что скрывал в себе человеческое ухо с куском волосяного покрова кожи, и разбросанные кости какого-то зверя…
Вернувшись на свою стоянку, они решили все это утаить, чтобы никто не подумал на них. Человеческие останки закопали, установили могильный камень. Но узнав, что поиски Олины и Суло не прекращаются – решили предъявить свидетельства своей страшной находки. Вот и принесли все это на опознание родственникам Суло.
Потом родня погибшего парня перезахоронит его останки на кладбище, священник отслужит в костеле панихиду. Случатся первые похороны в гробовом молчании – как под запретом. Это не волки – поймут люди и замолчат. На кладбище никто не проронит ни слова, они обернутся, когда старуха, что следит за кладбищем, вернется с могилы ведьмы. На могиле лежат белые кости, – поведает она. Несколько смельчаков пойдут к той могиле. И по тонким костям, и черепу, скатившемуся с могильного бугра, хотя и с клоками шерсти, они опознают останки собаки. Толпа людей сожмется в кучку и будет стоять над ней устрашающий всех шепот. И развеется этот боязливый шум только от высокого голоса священника:
– …Вечный покой даруй усопшим, Господи, и да сияет им свет вечный. Да покоятся в мире. Аминь.
Никто не сможет поверить в покой души Суло, пока не будет искоренено зло, блуждающее как голодный пес вслед за каждым христианином…
Страх заставит людей в тот день быстрее покинуть кладбище – страх заставит людей прийти вновь, на третий день с похорон Суло. И обнаружат несчастные заложники дьявольских проделок два черепа на ведьмовской могиле – раскрошенные как от ударов молотом человеческий и лошадиный. В последующие дни еще не раз люди будут замечать кости животных. Такого раньше не было. Мщение ведьме? Черный ритуал? Запугивание благочестивых христиан? Вопросы стали сыпаться на головы людей и они позвали священника – требовали освятить все могилы, объяснить: кто может совершать богохульства и есть ли защита Бога.
В Ратушу к бургомистру привели Каяра, молодого парня. Оказывается это Каяр, с виду щуплый и невысокий, шел в ту ночь рядом с Суло – они дружили. Каяр вновь повторил свою историю.
– Мы несколько раз расходились в разные стороны. Но… но всегда мы видели факелы друг друга и окликами обменивались. По его факелу я видел где он.
– Как ты его потерял? – спросил бургомистр.
– Я не терял. Вот Вам крест! – Каяр перекрестился. – Я услышал его слова: «Отец Марк».
– Отец Марк? Его же там не было?
– Вот и я говорю, его там не было, но Каяр его позвал, значит увидел. Это последние слова, что я услышал от Суло.
– А ты видел священника?
– Говорю же нет…
– Что было дальше?
– Все!
– Как все? Ты его потерял или факел его погас?
– Нет! Не знаю. Но факел я видел всегда, только когда я подошел – с факелом шел Техво. Да это был Техво.
– Ты искал Суло?
– Да, я спросил Техво, но он его не видел.
– А чего трясешься? Ладно! Проваливай!
Посты стражи на въездах в город увеличили численностью. На площади городской Ратуши стали жечь ночные костры (первый признак ожидания беды); ежедневно звучали одни и те же слова.
Город полнился слухами.
